От переводчика

Из четырех автобиографий Г. Ф. Телемана (1681–1767) первая, созданная в 1718 го­ду, вызывает особый интерес ¹. Текст был написан по просьбе И. Матте­зона (1681–1764), собиравшего сведения о музыкантах для публикации обширного биографического словаря композиторов «Основание врат чести» [26]. Сбор материала продвигался небыстро, и для издания книги, вышедшего в свет только в 1740 году, Телеман значительно расширил и пересмотрел свой текст; этот его вариант ныне принято называть третьей автобиографией [26, 354–369]. Вторая, краткая версия была написана по просьбе И. Г. Вальтера в 1729 году и вошла в «Музыкальный словарь» (1732 [36]). Четвертое жизнеописание представляет собой небольшой очерк, относительно недавно введенный в научный обиход (датируется 1738 или 1739 годом [30]).

Илл. 1. Г. Ф. Телеман. Первая страница автобиографии 1718 года [27, 168]
Fig. 1. G. F. Telemann. Autobiography, 1718. First page [27, 168]
Фото: digitale-sammlungen.de

Оригинальность представленного в настоящей публикации материала обусловлена необычностью его формы и способа подачи. Автобиография включает в себя две части: краткое перечисление фактов (вероятно, ответы на вопросы, присланные композитору ранее) и развернутое сопроводительное послание, представленное довольно оригинальным способом — авторская проза перемежается цитатами на разных языках (латыни, французском и итальянском) и поэ­зией собственного сочинения. Маттезон высоко оценил подобный опыт, опуб­ликовав в 1731 году полный текст на страницах своей работы «Большая школа генерал-баса, или Второе, улучшенное и расширенное издание „Пособия для органиста в примерах“» [27].

Целиком этот текст на русском языке не издавался. Цитаты из автобиографий (в том числе из первой) представлены в известной работе В. О. Рабея [8], а также в очерке Р. Роллана [9] и в собрании документов по истории зарубежной музыки, подготовленном М. В. Ивановым-Борецким [3, 458–461]. Основная трудность в подготовке русского издания связана не с решением филологических проблем, а с наличием множества моментов, требующих разъяснения. В этой связи мы осознанно ограничиваемся жанром перевода с комментариями, в которых постарались учесть все достижения современной науки. Музыкально-­исторические и эстетические проблемы, затрагиваемые Телеманом, ждут обсуждения в будущих публикациях на русском языке ².

Жизнеописание
Мое,
Георга Филиппа Телемана.
Изложено во Франкфурте-на-Майне
10 сент.[ября] г.[ода] 1718 ³

Я родился в Магдебурге в году 1682 14 марта ⁴ и крещен 17 числа того же месяца в евангелическую лютеранскую веру. Мой отец Генрих ⁵ был священником там же, в церкви Святого Духа, умер до того, как мне исполнилось четыре года. Моя мать Мария была дочерью Хальтмейера из Альвенслебена, тоже священника; умерла в 1710 году ⁶. А). ⁷ Мои школьные годы проходили сперва в Магдебурге, b) затем в Целлерфельде, c) и, наконец, в Хильдесхайме. D). В 1701 году я поступил в Лейпцигский университет; там же в 1702 го­ду приступил к работе в качестве музыкального руководителя в Новой церкви, при этом должен был также выполнять обязанности органиста ⁸. E). В 1704 году я был приглашен в качестве капельмейстера в Зорау к его сия­тельству господину графу Эрдману Промницкому ⁹. F). В 1708 году поступил на службу к его светлости герцогу Иоганну Вильгельму Саксен-Эйзенахскому ¹⁰ сперва в качестве концертмейстера, а затем и капельмейстера. Здесь в 1709 году я впервые сочетался браком со второй дочерью господина Даниэля Эберлина ¹¹, бывшего кассельского капельмейстера, девицей Амалией Луизой Юлианой ¹². Но спустя год после рождения [нашей] дочери, живущей до сих пор, она скончалась, так и не оправившись от родов ¹³. G). В 1712 го­ду был принят во Франкфурте-на-Майне h) на должность капельмейстера, где через несколько недель был приглашен в общество «Фрауэнштайн», чтобы выполнять некоторые хозяйственные поручения, в частности, присматривать за принадлежащим этому обществу домом, в котором имели обыкновение останавливаться императоры Священной Римской империи для выборов либо коронации. И поскольку члены указанного Societaet [общества] были назначены Executores [распорядителями] considerablen [внушительного] и ad pias causas [для благих целей предназначенного] наследства, то они же доверили мне управлять процентами, что приносят им их дела ¹⁴. Здесь же впоследствии мне доверили руководство музыкой в соборе Святой Катарины — втором по значимости евангелическом кафедральном соборе. Для этого должность директора была учреждена à part [специально] ¹⁵. И наконец, упомянутый Его Высококняжеская Светлость герцог Эйзенахский вновь проявил милость, назначив меня своим капельмейстером, вследствие чего отсюда я отсылал [ему] необходимые ноты как для церкви, так и для камерного [музицирования]. Здесь в 1714 году вступил во второй брак с Марией Катариной, старшей дочерью господина Андреаса Текстора ¹⁶, учетчика при господских закромах. Имею трех сыновей, поныне здравствующих ¹⁷, и т. д.

***

Письмо господину Маттезону

Милостивый государь,

по Вашему желанию после пересылки моего жизнеописания in compendio [в кратком виде] мне надлежит добавить несколько замечаний, касающихся музыки. Посему прямо сейчас исполняю Ваше пожелание. Все говорит о том, что я музыкант по природе и от Бога. И подтверждаю это таким [высказыванием]: Qvod Musici nascentur, non fiant. [Музыкантами рождаются, а не становятся.]

А). Хотя мой покойный отец в том, что касается музыки, мог сказать о себе:

Non fonte labra prolui caballino,
Nec in bicipiti somniasse Parnasso
Memini. (Pers. in Prol.)

[В ключе я конском губ своих не омывал
И на двухглавом тож Парнасе снов таких
Не помню, чтобы так поэтом выйти вдруг. Персий. В прологе] [10, 3].

Тем не менее с материнской стороны опыта в искусстве пения было гораздо больше. Из этого истока и происходит моя природная музыкальность, которую я ценю как главное счастье моей жизни.

Получил бы я богатство от родителей в наследство,
Было б мне не так-то просто в неприятность угодить.
Но воистину нетленно только музыки богатство,
И его ни жар, ни пламя не посмеет поглотить ¹⁸.

B). В возрасте примерно девяти или десяти лет я весьма быстро усвоил основы пения у господина Бенедикта Кристиани ¹⁹, кантора в старом городе (о нем я до сих пор с благодарностью вспоминаю). Затем также обучался игре на клавире, но эти уроки продолжались, сам уже не знаю почему, только 14 дней. Это было все, что я в музыке усвоил из обучения. Остальное впоследствии сделала природа. Еще до того, как я начал обучаться пению, она уже наставляла меня в игре на флейте и скрипке и почти в то же самое время вложила мне в руки перо. Так что я сочинил сперва ариетты, затем мотеты, инструментальные сочинения и, наконец, оперу, которая была исполнена ²⁰, хотя при этом нельзя не признать, что все это должно было нести сильный отпечаток моей юношеской незрелости. Пока я стремительно двигался вперед, появились люди, которые внушали моей покойной матери: «В наши дни заниматься музыкой — дело опасное. Этим себе на хлеб не заработаешь. Ее презирают во всем мире, и т.[ак] д.[алее]». Об этих [людях] можно сказать так:

Hi sunt, qui dicunt, quid toto fiat in orbe,
Quid Seres, quid Thraces agant. (Horat. Sat. I.)

[Этакой все, что на свете случилось, бывает известно:
Знает она, что у серов, а что у фракийцев. Гораций. Сатира I] ²¹.

Но тем временем подобные взгляды воздействовали настолько, что у меня отняли все мои инструменты, а с ними и полжизни. Также мне всячески запретили писать какие-­либо ноты. Но, как гласит пословица, Naturam expellas furca, tamen usque recurret. [Можешь природу хоть вилами гнать, она все же даст о себе знать] ²².

Итак, мой внутренний огонь был настоль­ко силен и так сильно влек меня к непо­ви­новению, что я ночи напролет, поскольку днем было запрещено, с пером в руке и припрятанными инструментами занимался в уеди­ненном месте. Так как я выше упомянул о пении, то сейчас мне пришли в голову следующие мысли об этом:

Всему основа в музыке лишь пение ²³,
И без него ты не освоишь правил сочинения.
Пой, коли игрецом на инструментах хочешь быть,
И должно молодежь усердно к оному склонить ²⁴.

C). Сюда я попал примерно в тринадцать лет и был нацелен на изучение геометрии, которая здесь же в школе и преподавалась. Все оттого, что мои притеснители по части нот ²⁵ из Магдебурга полагали, что за Блоксбергом ²⁶ музыкальным ветерком не повеет и что я, мол, стану учиться усерднее. Я заметно продвинулся в латыни, но и в музыке при этом не меньше преуспел. Так, я начал писать для церкви, и почти каждое воскресенье звучало одно из моих сочинений. Из этого я делаю вывод:

Латынь на музыку не сложно положить,
Об этом древностей богатства нам могут рассказать.
Коль сможет разум твой гармонию схватить,
Ты Цицерона Кобольдом не станешь называть ²⁷.

В это время здесь обнаружился клавир. И я в него погрузился, для того чтобы самому отыскать необходимые правила генерал-баса, коих я затем придерживался в некоторых исполнениях. По-видимому, я затратил бы на это меньше усилий, если бы мне в руки попались специальные книги, а мои амбиции, глупость и самонадеянность не помешали бы обратиться за советом к какому-нибудь органисту.

Кто захочет, тот и сможет,
Пусть дорога нелегка.
Новым, смелым начинаниям
Не противится судьба.
Отдаляется мир горний?
Не страшись того ничуть!
Сложностей приют всех дольний,
Ты же великана суть ²⁸.

D). Когда посредством постоянных занятий я смог уже зрело размышлять, я отважился и положил на музыку различные значительные историко-драматические произведения, для которых тогдашний директор господин м.[агистр] Лосиус ²⁹ сочинил стихи. Пьесы были исполнены на публике, при этом затраты оказались весьма значительными ³⁰. Однако мне гораздо больше нравилась работа в церкви. Я взял за образец произведения новых немецких и итальянских мастеров — и в их изобретательном, певучем, но вместе с тем кропотливом стиле нашел наиприятнейший вкус ³¹; я и ныне считаю, что молодому музыканту полезнее обращаться именно к таким сочинениям, чем пытаться подражать древним: те хоть и контрапунктируют витие­вато, но при этом лишены изобретательности — или же пишут 15–20 облигатных голосов, среди которых даже Диоген со своим фонарем не сыскал бы ни капли мелодии.

Ибо при всем уважении к почтительным мыслям того,
Qui veteres ita miratur laudatque Poetas ³²
Ut nihil anteferat nihil illis comparet (Horat. Epist. XVIII.)

[Кто древним поэтам дивится, их хвалит,
А на равных не чтит никого (Гораций, Послание XVIII)] ³³,

позволю себе все же согласиться с тем, что пишет по этому поводу один неназванный француз:

Ne les (die Alten) eleve pas dans un ouvrage saint
Au rang où dans ce temps les Auteurs ont atteint,
Plus séconde aujourd’hui la Musique divine.
D’un art laborieux étale la doctrine,
Dont on voit chaque jour s’accroître les progrez.

[Не возвышай в святом труде ты древних
До достижений авторов, нам совре­менных.
Божественная музыка щедрей нас ода­ряет,
Доктрину трудолюбия в искусстве открывает
И ежедневно свой прогресс являет] ³⁴.

Тогда же мне посчастливилось часто слышать ганноверскую и вольфенбюттель­скую ³⁵ капеллы. О первой следует сказать так:

Французской мудрости зерно
Здесь древом мощным проросло и пышным цветом зацвело.
И не дано здесь Аполлону самому всю силу песен их познать,
В итоге должен он, смущенный, взяв в руки лиру, убежать ³⁶.

О второй — так:

Не сможет больше пережить Венеция триумф на сцене,
Поскольку Брауншвейг ее поставил на колени.
Ведь здесь и голоса, и инструменты все в почете,
Назвав Италией его, вы в точку по­падете ³⁷.

Итак, у той я был посвящен во французский Goût [вкус], у другой — в итальянский и театральный. В обеих я ознакомился с природой различных инструментов и не упустил возможности самому с усердием поупражняться на них. Необходимо уметь ощущать такие различия по существу — это я и сегодня понимаю, когда говорю, что без таковых знаний никто не может быть по-настоящему проворным и удачливым в сочинении. Для написания музыки совершенно необходимо полное знакомство с инструментами. Еще стоит сказать следующее:

Играет скрипка как орган,
Гобои, флейты, трубы — как один звучат.
Шагает гамба так, как ей басок велит,
И тут, и там — трель всюду голосит.
Нет, недостаточно того, что прозвучат лишь ноты,
Что ты по правилам сумеешь выстроить все верно.
Ты каждый инструмент заставь звучать, как полагается ему,
То будет в радость игрецу, да и тебе в усладу ³⁸.

E). Кажется, со мной произошло то, о чем Овидий говорит следующее:

Impetus ille sacer
Qui prius in nobis esse solebat, abest.

[Тот святой порыв, что возносит мысли поэта,
Был он мне так знаком, ныне забыл он меня] ³⁹.

Поскольку недавно в Магдебурге меня принудили оставить музыку и все мои силы направить на Studio Juridico [изучение права], то я склонился к тому, чтобы отложить мною сочиненные вещи, а также инструменты, и обречь всё на вечное забвение. Однако homo proponit, Deus disponit [человек полагает, а Бог располагает]. В первый день по прибытии в Лейпциг мне необходимо было смириться с тем, что стану делить комнату с Studioso accord [соучеником]. Я вселился и, вопреки всем ожиданиям, обнаружил, что комната полна всяких инструментов. Ежедневно я слушал музыку, но скрыл, однако, мои познания в этой науке. Наконец, все раскрылось, когда сосед по комнате обнаружил в моих Scripturen [рукописях] ранее сочиненный шестой псалм ⁴⁰, случайно оказавшийся среди них. Я объяснил ему свое намерение ⁴¹, он пообещал никаким образом мне не препятствовать, однако взял шестой псалм себе, и тот был исполнен в следующее воскресенье в церкви Святого Фомы. Тогдашний бургомистр и тайный советник господин д.[октор] Романус ⁴², заметив в этой работе нечто [хорошее], обратился ко мне с предложением: «Я хотел бы, чтобы музыку тебе назначили в качестве πάρεργοv [дополнительного занятия]». Одновременно он вселил в меня надежду получить связанные с этим преимущества и всячески поспособствовал моему устройству в Новую церковь. И вот таким образом я снова вернулся к своей изначальной сути, то есть к музыке, и через какое-то время она вновь стала моей главной страстью. Я перешел к сочинению опер, которых написал более двадцати, и ко многим я сочинил также стихи. Организовал collegium musicum [музыкаль­ную коллегию], процветающую поныне. Эта collegium [коллегия], хоть и состоит исключительно из studiosis [студентов], коих собирается порой до 40 человек, тем не менее доставляет большое удовольствие слуху, и едва ли найдется какой-либо инструмент (не говоря уже о наличии множества хороших певцов), которого там не встретишь. Несколько раз ей была оказана честь развлекать Его Королевское Польское Величество ⁴³ и других великих князей. Кроме того, она обеспечивает музыку в Новой церкви. Наконец, она славится тем, что снабдила многие места такими Musicos [музыкантами], которых ныне относят к числу самых известных. В Дрездене блещет господин Пизендель ⁴⁴, скрипач; в Дармштадте — гобоист, исполнитель на флейте-траверсо и блокфлейте господин Бём ⁴⁵; господа Бендлер ⁴⁶ и Пецхольд ⁴⁷ из Вольфенбюттеля и Гамбурга — оба незаурядные басы и актеры. Из тех, кто еще с нами, упомянем господина руководителя Фоглера — занятного композитора и сильного скрипача ⁴⁸. Также господина Римшнайдера ⁴⁹ — приятного баса, которым восхищается театр в Гамбурге ⁵⁰, и господина Шнайдера ⁵¹ — одного из лучших певцов-альтистов. Вскоре мной была заслужена милость его высококняжеской светлости герцога фон Вейсенфельса ⁵², поскольку для его театра было написано несколько театральных произведений. Прослушивание господ-виртуозов в Дрездене показало, что у них итальянская утонченность и французская живость сходятся
в одной точке.

Car ils font un Ensemble & composent un Tout,
Où concourrent à la fois la science & le goût (Anonym) ⁵³.

[Так складный ансамбль они составляют,
И целое в оном легко обретают,
Где вкус и уменье соперничать рады. Аноним] ⁵⁴.

И я должен сказать, что это их прослушивание, на котором и мои [произведения] удостоились исполнений, немало помогло мне в моем дальнейшем продвижении ⁵⁵. При этом нельзя забывать, что я был лично знаком с господином Кунау и с его творчеством ⁵⁶.

А поскольку vita instituenda est illustri­bus exemplis (Senec.) [правильно устроенная жизнь есть замечательный образец для подражания. Сенека] ⁵⁷, то ученость этого необы­чайного человека, который обладает [глубокими познаниями] не только в музыке, но также в юриспруденции и во многих языках, в том числе в иврите, пробудила во мне желание со временем хоть отчасти, но достигнуть таких же успехов. И пусть мои жела­ния превысили реальные возможности, все же благодарю благое провидение за дарованное мне, как бы мало того ни было, и скажу остальным в назидание следующее:

Всего себя и полностью лишь музыке отдать,
Такое в наши дни дано не каждому понять.
Мир требует: не нужно быть ей преданным одной,
Открытым разным знаниям ты разум сделай свой.
К такому приспособиться придется все равно,
Чтоб воплотилось в жизнь все то, чему быть суждено.
О, как бесценно в мире нам хоть что-нибудь познать,
Ведь невозможно знание на деньги обменять ⁵⁸.

F). Если есть на свете что-либо, что по­буж­дает человека к совершенствованию в познаниях, так это жизнь при дворе ⁵⁹. Здесь стремишься обрести милость сильных мира сего, обходительность аристократов и симпатию, наряду с любовью и благосклонностью, прочих придворных. Да к тому же не перестаешь трудиться, чтобы достичь своей цели. Тем более если находишься в том возрасте, который для такого начинания обладает нужной пылкостью. И поскольку я в полном расцвете сил оказался при дворе, то должен признать, что ради своего счастья я не буду сидеть сложа руки. На деле лишь здесь я стал поистине прилежным, и то, что было достигнуто мной в Лейпциге в области вокальных сочинений, я продолжил развивать здесь в инструментальной музыке, особенно в увертюрах. А все потому, что его превосходительство господин граф, незадолго до этого вернувшийся из Франции, особенно любил такую музыку. Я изучил сочинения Люлли, Кампра и других добротных авторов. Несмотря на то что уже в Ганновере я получил некоторое представление о таком искусстве, я еще глубже проник в него и посвятил себя ему полностью, не без ощутимого Succes [успеха]. Такому стилю я оставался верен и впредь, так что смог сочинить около двухсот увертюр. Моему тогдашнему усердию и росту явно помогло также и то, что я испытывал нежные чувства к своей ныне покойной жене ⁶⁰. Ведь недаром считается, что любовь вдохновляет.

C’est lui, dont la chaleur anime nôtre Veine (St. Evrem).

[Лишь она заставляет нашу кровь кипеть в жилах. Сент-Эвремон] ⁶¹.

Или вот еще:

Beaux yeux inspirent des beaux vers (Regnier).

[Прекрасные очи вдохновляют на прекрасные стихи. Ренье] ⁶².

Впрочем, возможно, мне помог венгерский виноградный бальзам, ведь, как гласит девиз императора Адриана ⁶³, vinum ingenii fomes [вино улучшает сообразительность]. Сошлюсь также на мнение древних, согласно которому Палладу и Вакха следует поместить в один храм. Этим они хотят сказать, что вино делает разумным (Hoffm. Diff. 9 T. 2, c. 6). И Плутарх уверяет, что вино позволяет нам собраться с духом и укрепляет его (l’Eloge de l’yvr) ⁶⁴. Впрочем, хватит о вине. Его стоит употреблять так, чтобы не заслужить такую эпитафию:

Hic jacet Amphora vini [здесь покоится сосуд с вином] [32, 79].

Зорау оказался как нельзя кстати, поскольку здесь я смог насладиться conver­sa­tion [общением] со знаменитым musici theo­retici [музыкальным ученым] господином Каспаром Принцем ⁶⁵. Помимо этого, здесь благодаря соседству я познакомился с польской музыкой. Скажу, что я обнаружил [в ней] много хорошего и разнообразного. И [эти знания] пригодились мне в дальнейшем в работе над многими сочинениями, включая серьезные. При упоминании такого стиля, что в обществе знатоков музыки пользуется дурной репутацией, не могу удержаться от небольшого panegyricum [панегирика]:

Любой из нас похвалит то, что радует его.
Под звуки польских песен все станут танцевать.
Из сказанного выше мне заключить легко:
Такую музыку с почетом стоит величать ⁶⁶.

G). Ныне я обитаю в Эйзенахе, который по праву могу назвать высшей школой. Здесь я не только в вопросах музыки пришел к истинной основательности, но также и в христианской вере стал другим человеком. Со временем мой юношеский пыл утих; кроме того, непритворная богобоязненность их сиятельств светлейших господ пробудила во мне истинное желание укрепить свою веру ⁶⁷. Весь двор, организованный большей частью строго, но приятно, заставил меня засвидетельствовать [свое отношение к вере]. Что же касается музыки, то капелла была основана незадолго до моего приезда сюда, причем непревзойденный господин Пантлон Хебенштрайт ⁶⁸ взял на себя труд собрать музыкантов. Этот великолепный виртуоз, который на им же изобретенном и неподражае­мом инструменте (французы в честь мастера назвали его пантлон) ⁶⁹, а также и на скрипке исполняет восхитительные вещи, достоин такого восхваления:

Il a fort peu d’egaux dans l’art d’executer,
Au torrent de ses mains rien n’ose resister,
Les tons harmonieux, sans les mettre à la gêne,
Sous ses doigts foudroyants semblent nâitre sans peine (Anon.) ⁷⁰.

[В умении играть найдет едва ль он равных,
Никто не устоит пред мощью этих рук.
Волшебные тоны, сливаясь согласно,
Перстами его порождаются праздно. Аноним] ⁷¹.

Мсье Пантлон, скажу я, наряду с опытом игры на многих инструментах, обладал также чрезвычайным мастерством во французской музыке и композиции. От него я взял, несомненно, больше того, о чем могу здесь написать. Регулярная exercitium [работа] над такими пьесами привела к тому, что местный orchestrе [ансамбль] стал звучать уверенно и слаженно, что и вдохновило меня к постоянной работе. И поскольку перемены в жизни радуют, я взялся за концерты. Должен признать, однако, что они не пришлись мне по душе, хоть я и написал значительное количество таких произведений. Об этом хотелось бы сказать следующее:

Si natura negat, facit indignatio versum
Qualemcunque potest (Juv. Sat. I).

[Коль дарования нет, порождается стих возмущеньем. Ювенал. Сатира I] [13, 21].

Есть доля правды в том, что они большей частью «попахивают» Францией. Также может быть, что мне природа в этом отказала, ибо нельзя же всем нам все уметь. Однако можно допустить и такую причину: в большинстве концертов из тех, что мне попались на глаза, я заметил много трудных мест и неуклюжих скачков, мало благозвучия, а мелодии там еще хуже. Я их возненавидел, поскольку таковые для моих рук были неудобны. А ввиду отсутствия прочих свойств, к каковым мой слух был приучен французской музыкой, я не мог ни любить их, ни подражать им ⁷². И напротив, я обнаружил большую склонность к сонатам и сочинял их в больших количествах — от сонат на два и три голоса вплоть до сонат на восемь и девять голосов. Особенно же часто меня убеждали в том, что в жанре трио я проявил себя сильнее всего, поскольку сочинял их таким образом, что в них один голос задавал столько же работы [исполнителю], сколько и другой.

Sed ego non credulus illis (Virg. Ecl. IX).

[Да не очень я им доверяю. Вергилий. Эклога IX] [2, 68] ⁷³.

Верно, однако, то, что я всегда больше всего ценил церковную музыку, много ее изу­чал по сочинениям других autoribus [авторов] и немало такой сочинил. Поэтому к этому дню я написал пять полнозвучных годовых циклов кантат и почти завершил работу над двумя ежегодниками поменьше ⁷⁴, и это без музыки для причастия и вечерни, месс, псалмов, небольших арий и т.[ак] д[алее]. Наконец, должен упомянуть о кантатах, написанных как здесь, так и вообще [за этот период], а также о серенатах, предназначенных для торжественных празднований в честь дней рождений или именин ⁷⁵. Первых можно насчитать не более пятидесяти, а вторых — не более двадцати. Последние все сплошь на немецком, для голосов и инструментов. Первые в большинстве случаев также имеют немецкую поэзию, легкие [по технике исполнения] как в ариозо, так и в сольных [фрагментах облигатных инструментов]. Прочие же — итальянские, но они несколько сложнее и почти все с инструментами ⁷⁶. Некоторые из них сочинены специально для выдающихся мастеров. В особенности я рад тому, что в этих сочинениях мне удалось использовать каждый инструмент соответственно его природе, при этом я стремился добиться легкости, которая у меня присутствует почти сплошь во всех остальных сочинениях ⁷⁷.

Поэтому я полагаю:

Что пьесу мудрствованием не скрасить.
Я думаю, коль скоро сложным будет нотный текст,
То музыканту тяжким бременем такой покажется,
В гримасах нам предстанет все его лицо.
Скажу одно: что сложено легко —
послужит многим,
А все, что сложностью гордится, лишь в пищу избранным
способно пригодиться ⁷⁸.

H). Но как я оказался у господ респуб­ликанцев, у которых, как полагают, науки не в почете?

Où le docte Savoir ne leur semble plus rien,
Où l’on hazarde tout pour acqverir du bien. Сantenac Sat.

[Где кажется ничем для них ученый труд,
Где для стяжания на все они идут. Кантеньяк. Сатиры] ⁷⁹.

И я не боюсь, если о моей перемене в жизни скажут так:

Je m’étonne, Damon, de te voir en Province
Relegué pour toujours, & renoncer au Prince,
A Faveur, aux Plaisirs, à l’Honneur, à la Cour,
Choisissant pour retraite un tres obscur sejour? (Anon.) ⁸⁰.

[Дивлюсь тебе, Дамон, живешь в глуши глухой,
Навек покинул свет, где был тебе привет.
Оставил князя, славу, придворную за­баву,
Чтоб коротать свой век в безвестности коллег. Аноним] ⁸¹.

Меня привело к ним то, что я полагал в этом имперском городе обрести вожде­ленный покой, который помог бы мне продлить жизнь. Не всюду, но все же бывает и так:

Qu’ au matin l’air pour nous est tranquille & serein,
Mais somber vers le soir & de nuages plein <…>

[Поутру воздух для нас тих, прозрачен,
Но к вечеру уж полный туч, он мрачен <…>] ⁸².

Меньше всего меня стоило ожидать в Эйзенахе, однако в конце концов я решил поступить так, чтобы не ощутить на собственной шкуре правдивость этой поговорки ⁸³. Здесь я живу в сносном достатке. Что касается покоя, я его еще не достиг. Всему виной моя натура, которая не терпит праздности. Именно здесь я закончил добрую половину церковных композиций, но также и большинство инструментальных сочинений, которые задумал еще раньше. Для их исполнения много возможностей предоставила мною образованная большая collegium musicum [музыкальная коллегия]. При этом я занялся сочинением пяти прекрасных «Давидовых ораторий» на стихи прославленного господина Кёнига ⁸⁴. Здесь я не могу не сделать отступление и не рассказать об одном замечательном человеке, знатоке и любителе музыки. Это господин Генрих Бартельс ⁸⁵, один из отменных банкиров из лютеран. Он обладает столь точными познаниями во французской и итальянской музыке, что способен во Goût [вкусе], свойственном каждой из них, а также в смешанном вкусе ⁸⁶, характерном для обеих, прекрасно услаждать слух своим пением, а также игрой на нескольких инструментах, особенно на скрипке. При этом хочу похвалить его также за то, что он неустанно применяет свой талант в церкви во славу Божию, а также не колеблясь участвует в других исполнениях, с тем чтобы и прочим [слушателям] доставить удовольствие. Посему он достоин вот такого хвалебного стихотворения:

Все то, что щедро даровал тебе Творец,
Ты, добрый человек, используешь Ему во славу.
Вот отчего тебя благами многими Он осыпает
И призовет когда-нибудь в небесный хор свой.
Покамест ты слух ближнего ласкаешь,
Покорно, с благодарностью к тебе любой стремится.
И пожелать хочу я от себя:
Пусть в мире все будут равняться на тебя ⁸⁷.

Несмотря на то что выше я уже говорил о серенатах, мне вспомнилась еще одна, о которой следует сказать отдельно. Эта серената в честь рождения его светлости эрцгерцога австрийского и принца Астурии, сочиненная в 1716 году ⁸⁸. Она была посвящена его величеству императору Священной Римской империи после execution [ее исполнения] несравненным дармштадским оркестром, в том числе известным немецким виртуозом на гобое господином Петером Глёшеном. В том же году была сочинена страстна́я оратория на текст ученого правоведа господина Брокеса, чью поэзию знатоки считают несравненной ⁸⁹. Она тоже была исполнена упо­мянутыми музыкантами в главной лютеранской церкви, да еще и в присутствии светлейших господ ландграфа Дармштадтского, князя Ид­штайн­ского, Остфрисландского и т.[ак] д.[а­лее], а также большого числа прочих слушателей. Затем я имел честь услышать [мое про­изведение] в Гамбурге, в Аугсбурге и Лейпциге. Также для здешних и иногородних торжественных свадеб, где присутствовало много господ, я сочинил более двадцати добротных dramata [драм], для всех них написал стихи тоже я. В дальнейшем мне поступали заказы от различных высокопоставленных особ, а также запросы горожан на сочинение инструментальных произведений различных жанров. Вот список тех из них, что награвированы мной и изданы:

1. «VI sonates à violon seul & basse chiffrée» [Шесть сонат для скрипки соло и цифрованного баса], [гравировка] на меди ⁹⁰.
2. «Малая камерная музыка, или Пьесы для различных инструментов», напечатано ⁹¹.
3. «Шесть трио, в том числе для различных инструментов», [гравировка] на меди ⁹².
4. «Sei sonatine per violin e cembalo» [Шесть сонатин для скрипки и чембало], гравировка на меди ⁹³.

Мое желание работать поддерживалось тем, что я имел счастье познакомиться со множеством знаменитейших musicorum [музыкантов] из разных стран. Их мастерство побуждало меня самого сочинять свои композиции со всей возможной тщательностью, чтобы сникать милость их самих и их соотечественников.

В непрестанном труде до сих пор я живу,
Но не стану роптать я за то на судьбу.
Каждый день, каждый час, ни минуты в ночи не теряя,
Наша жизнь превращается в отблески рая ⁹⁴.

***

До этого момента, милостивый государь, простираются заметки о моей жизни. Тако­вые должны были не выходить за рамки письма, однако получилась книга. Мне ка­жется, я поступил подобно тем людям, что перед обедом особого аппетита не чувствуют, но стоит им разинуть рот, как они принимаются объе­даться и никак не могут насытиться. Ведь я тоже никак не могу остановиться и считаю нужным то тут, то там кое-­что добавить. Подчас может показаться, что я сам себя перехвалил, и потому можно подумать:

Unus Pellæo juveni non sufficit orbis,
Æstuat infelix angusto limite mundi (Juv. Sat. X).

[Юноше родом из Пеллы не хватит и круга земного:
Он от несчастья бурлит в этих тесных пределах вселенной. Ювенал. Сатира X] [13, 108].

Но с чистой совестью перед всем миром я могу заявить, что, кроме законной чести, которая должна быть у каждого человека, меня никакая дурацкая гордыня не терзает.

Neque me ut miretur turba laborem (Horat. Sat. X. lib. I).

[Не желаю удивления толпы. Гораций. Сатира X. Книга I] ⁹⁵.

Также и признание людей, с которыми я общался, меня оправдывает. Со своей стороны я решил не скрывать правды, потому что:

Rien n’est beau que le Vrai, le Vrai seul est aimable (Boil).

[Нет ничего прекрасней правды, одна она мила. Буало] ⁹⁶;

также не буду умалчивать о том, что природа была ко мне благосклонна. Однако, когда я говорю о своем прилежании, я не хочу тем самым себя возвеличить. Основное правило для всех людей таково, что без труда они ничего не достигнут.

Nil sine magno
Vita labore dedit Mortalibus (Horat. Sat. IX. Lib.I).

[Нам, смертным,
Жизнь ничего не дает без труда: уж такая нам доля! Гораций. Сатира IX. Книга 1] [4, 273].

В мои намерения входило напомнить всем желающим изучать музыку о том, что в этой неисчерпаемой науке без больших усилий далеко не продвинешься. Напротив, лишь только приложив старания можно заслужить доброе имя и извлечь пользу. Впрочем, не знаю, придутся ли по нраву читателям сих строк, да и многим другим знаменитым и славным musicos [музыкантам] все те allegata [цитаты], стихи и шутливые отступления, которые они здесь обнаружат. Может получиться так, как с тем provincial [провинциалом], который жаловался по возвращению из Парижа, что, мол, города он так и не видел из-за того, что, по его словам, до­ма мешали ему город осмотреть (L’Eloge del’Yvr. Pref.) ⁹⁷. На это можно ответить следующим образом: чтобы привлечь внимание к красоте небольших строений, между ними то тут, то там ставят дворец. Такие [дворцы] ставил и я, чтобы моим домикам придать веселый оттенок и чтобы они сразу бросались в глаза. В конце я хотел бы поблагодарить божественную силу, что связала мое сердце с благороднейшей музыкой. Ее приверженцам работа в радость, да и превратности жизни она смягчает. За это ею занимаются и ее чтут, причем не только высокопоставленные особы, но и в неменьшей степени многие люди, наделенные разумом. Также [благода­рю] тех, кто многими трудами сам достиг своего положения. [За все это] воздадут [музы­ке] сполна, и она будет увековечена. Также благодарю первотворца музыки — особенно за то, что в оной наделил меня способностью преодолевать немалое число ступеней при восхождении на столь крутую гору. И пусть мое незнание пока что бесконечно, а моим знаниям положено лишь счастливое начало, я все же позволю сказать [о себе] словами поэта:

Non sum adeo informis, nuper me in littore vidi (Virg. Ed. II).

[Я уж не так некрасив: недавно себя я увидел
С берега в глади морской. Вергилий. Эклога 2] [2, 42].

И пусть пока не все, что я сделал, при­дется каждому по вкусу, зато я уверен: «Сhe anco le cose, che non piacciono, si possono godere. Lored. Scherz. genit.». [И то, что не нравится, может услаждать] ⁹⁸. В честь музыки закончу так:

Всем известно это мнение,
Что природа и науки,
Сотворив в умах брожение,
Воспитав в нас понимание,
— все лишь прах,
Но только звуки
Музыки — венец творения ⁹⁹.

И остаюсь, милостивый государь, Вашим преданным и покорным слугой.

Георг Филипп Телеман. Франкфурт-[на]-­­[Майне], 14 сентября 1718 года

Список источников

1. «Автобиографическая» поэма памяти Луизы Телеман / пер. и коммент. С. Н. Никифорова // Старинная музыка. 2018. № 2 (80). С. 21–25.
2. Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида / пер. с лат., вступ. статья М. Гаспарова; коммент. Н. Старостиной и Е. Рабинович. М. : Художественная литература, 1979. 550 с.
3. Иванов-Борецкий М. В. Материалы и документы по истории музыки. Вып. 2: XVIII век. М. : ОГИЗ — Государственное музыкальное издатель­ство, 1934. 602 с.
4. Квинт Гораций Флакк. Оды. Эподы. Сатиры. Послания / пер. с лат., ред. перев., вступ. статья и коммент. М. Гаспарова. М. : Художественная литература, 1970. 478 с.
5. Кириллина Л. Классический стиль в музыке XVIII — начала XIX веков: Самосознание эпохи и музыкальная практика. М. : Московская гос. консерватория им. П. И. Чайковского, 1996. 192 с.
6. Плутарх. Застольные беседы / изд. подгот. Н. М. Боровский, М. Н. Ботвинник, Н. В. Брагинская, М. Л. Гаспаров, И. И. Ковалёва, О. Л. Левинская. Л. : Наука, 1990. 592 с.
7. Публий Овидий Назон. Скорбные элегии. Письма с Понта / изд. подгот. М. Л. Гаспаров, С. А. Ошеров. М. : Наука, 1978. 271 с.
8. Рабей Вл. О. Георг Филипп Телеман. М. : Музыка, 1974. 64 с.
9. Роллан Р. Автобиография одной забытой знаменитости. Телеман — счастливый соперник И. С. Баха // Музыкально-историческое наследие. В 8 вып. Выпуск 3. М. : Музыка, 1988. С. 311–341.
10. Сатиры Персия. [Перевод] А. А. Фета. СПб. : Типография В. С. Балашева, 1889. 45 с.
11. Серената // Музыкальный словарь Гроува / пер. с англ., ред. и доп. Л. О. Акопяна. М. : Практика, 2001. С. 781.
12. Цимбалы // Музыкальные инструменты: Энцик­лопедия. М. : Дека-ВС, 2008. С. 652–657.
13. Ювенал. Сатиры. СПб. : Алетейя, 1994. 220 c.
14. [Boileau N.] Œuvres poétiques de Boileau Despréaux avec une notice biographique et littéraire et des notes par E. Geruzez. Agrégé á la Faculté des lettres de Paris. Paris : Librairie de L. Hachette, 1855. XXXVI, 319 p.
15. [Cantenac B. de] Satyres nouvelles de Monsieur Benech de Cantenac. A Amsterdam : Chez la Veuve Chayer, dans le Sleestraat, [s. a.]. [89] p.
16. Chapin K. Counterpoint: From the bees or for the birds? Telemann and early Eighteenth-Cen­tury quarrels with tradition // Music & Letters. Vol. 92. No. 3 (August 2011). P. 377–409. DOI:10.2307/­23013010.
17. Georg Philipp Telemann. Briefwechsel. Sämtliche erreichbare Briefe von und an Telemann / hrsg. von H. Grosse und H.-R. Jung. Leipzig : VEB Deutscher Verlag für Musik, 1972. 448 S.
18. Georg Philipp Telemann. Singen ist das Fundament zur Music in allen Dingen. Eine Dokumen­ten­sammlung / hrsg. von W. Rackwitz. Leipzig : Philipp Reclam jun., 1985. 369 S.
19. [Hadrianus J.] Hadriani Iunii Medici Emblemata, ad D. Arnoldum Cobelium. Eiusdem Aenigmatum Libellus ad D. Arnoldum Rosembergum. Antverpiæ : Ex officina Christophori Plantini, M.D.L.X.V. 149 p.
20. Hobohm W. Pädagogische Grundsätze und ästhe­tische Anschauungen Telemanns in der “Kleinen Kammermusik” (1716) // Telemann und die Musiker­ziehung: Konferenzbericht der 5. Magdeburger Telemann-Festtage vom 19. bis 27. März 1973. Magdeburg : Rat d. Stadt Magdeburg, 1975. S. 30–42.
21. [Hoffmann F.] Friderici Hofmanni <…>. Disserta­tionum physico-medicarum curiosarum selec­tio­rum, ad sanitatem tuendam maximè pertinen­tium, pars altera. Lugduni Batavorum : apud Theodorum Haak, 1708. 312 p.
22. Jung H.-R. Zur Bedeutung der “Methodischen Sonaten” G. Ph. Telemanns für die Herausbildung des “vermischten Geschmacks” und für die instru­mentale Musikerziehung // Telemann und die Mu­sikerziehung: Konferenzbericht der 5. Magde­burger Telemann-Festtage vom 19. bis 27. März 1973. Mag­deburg : Rat d. Stadt Magdeburg, 1975. S. 60–75.
23. Matthes E. Eisenach zur Zeit von Telemann dor­tigem Wirken 1708–1712 // Telemann und Eise­nach. Drei Studien / hrsg. von W. Hobohm. Magdeburg : Kulturbund der DDR, 1976. S. 5–16. (Magdeburger Telemann-Studien 5).
24. [Mattheson J.] Der musicalische Patriot <…> Hamburg, im Jahr 1728. 376 S.
25. [Mattheson J.] Exemplarische Organisten-Probe im Artikel vom General-Bass <…>. Hamburg : im Schiller- und Kißnerischen Buch-Laden, 1719. 276 S.
26. [Mattheson J.] Grundlage einer Ehren-Pforte <…> / hrsg. von M. Schneider. Berlin : Leo Liepmannssohn, 1910. 428, 51 S.
27. [Mattheson J.] Johann Matthesons Grosse General-Baß-Schule. Oder der exemplarischen Organisten-Probe zweite, verbesserte und vermehrte Auflage bestehend in dreien Klassen <...>. Hamburg : Kiß­ner, 1731. [21] Bl., 484 S.
28. Rampe S. Georg Philipp Telemann und seine Zeit. Laaber : Laaber-Verlag, 2017. 569 S. (Große Kompo­nisten und ihre Zeit).
29. [Regnier M.] Œuvres de Mathurin Regnier. Texte original. Avec Notice, Variantes & Glossaire par E. Courbet. Paris : Alphonse Lemerre, MDCCCLXIX. XXVIII, 306 p.
30. Reipsch R.-J. Unbekannte Biographien Georg Phi­lipp Telemanns. Eine autobiographische Skizze und ein zweiter deutsch-französischer Leben­slauf // Musik­forschung. Jg. 67. H. 4 (2014). S. 318–340. DOI:10.52412/mf.2014.H4.89.
31. [Saint-Évremond Ch. de] Les veritables Œuvres de monsieur de Saint-Evremond. Publiées sur les manu­scrits de l’auteur. Seconde edition, revûë & corrigée. Tome troisième. À Londres : chez Jacob Ton­son Marchand Libraire, à Grays-Inn-Gate, MDCCVI.
32. [Sallengre A.-H. de] L’Eloge de l’yvresse. Troisieme edition. Revuë & corrigée. A Leide : Chez Joh. Arn. Langerak; A la Haye: chez Paulus van der Pette, MDCCXV. [4], 216, [4] p.
33. Seidel W. Naturell — Unterricht — Fleiß. Tele­manns Lebensläufe und der Geniebegriff des 18. Jahrhunderts // Biographie und Kunst als his­toriographisches Problem: Bericht über die inter­national wissenschaftliche Konferenz anläß­lich der 16. Magdeburger Telemann-Festtage. Mag­de­burg, 13. bis 15. März 2002 / hrsg. von J. Kre­mer, W. Hobohm und W. Ruf. Hildesheim [u. a.] : Georg Olms, 2004. S. 90–100.
34. Serré de Rieux, J. de. La musique. S. l. : s. n., s. a. URL: https://gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k54345905 (дата обращения: 25.05.2025).
35. Viehöver V. Wege ins “irdische Paradieß”. Erzählter Erfolg in Autobiographien von Georg Philipp Tele­mann und Zeitgenossen // Extravaganz und Geschäftssinn — Telemanns Hamburger Inno­va­tionen / hrsg. von I. Rentsch und B. Jahn. Münster [u. a.] : Waxmann, 2019. S. 139–157. (Hamburg Year­book of Musicology 1).
36. Walther J. G. Telemann // J. G. Walther. Musica­lisches Lexicon oder Musicalische Bibliothec <…>. Leipzig : Wolfgang Deer, 1732. S. 596–597.
37. Zohn S. Music for a Mixed Taste. Style, Genre and Meaning in Telemann’s Instrumental Works. New York : Oxford University Press, 2008. XXXIV,
    686 p.
38. Zohn S. New perspectives on Telemann’s instru­mental music at the Dresden Electoral Court // Das Instrumentalrepertoire der Dresdener Hofkapelle in den ersten beiden Dritteln des 18. Jahrhunderts. Überlieferung und Notisten: Bericht über das international Kolloqium vom 23. bis 25. Juni 2010 / hrsg. von K. W. Geck. Dresden : SLUB, 2019. S. 208–257. URL: https://musiconn.qucosa.de/api/qucosa%3A36342/attachment/ATT-0 (дата обращения: 25.05.2025). DOI:10.25366/2019.30.
39. Zohn S. Sehet an die Exempel der Alten: The Pre­sence of the Past in Telemann’s Sacred Vo­cal Music // Telemann Studies / ed. by W. Hirsch­mann and S. Zohn. Cambridge : Cam­bridge Uni­ver­sity Press. 2024. P. 3–38. DOI :10.1017/­9781108663472.002.