«Schnittke Studies» — новая книга исследований о музыке Альфреда Шнитке, недавно выпущенная в свет известным американским издательством. Книга посвящена памяти искусствоведа, виолончелиста и дирижера Александра Васильевича Ивашкина и представляет собой сборник статей, составленный учеником Ивашкина — английским музыковедом и журналистом Гавином Диксоном (Gavin Dixon).

Кажется само собой разумеющимся, что проблематика книги, имеющей такое титульное посвящение, сосредоточена вокруг композитора, музыка которого стала сквозной, хотя далеко не единственной темой научной и исполнительской деятельности Ивашкина. Впрочем, не только его: будучи профессором Лондонского университета (Goldsmiths College, University of London), ученый сумел вызвать большой исследовательский интерес к творчеству одного из крупнейших российских композиторов второй половины ХХ века. Неудивительно, что данная тема нашла органичное продолжение в работе учеников Ивашкина, статьи которых послужили основой данного сборника.

В нашей стране презентация книги состоялась в рамках Международной научной конференции «Музыкальная наука в контексте культуры»1, прошедшей в Российской академии музыки имени Гнесиных 30 октяб­ря — 2 ноября 2018 года. В своем выступ­лении, письменный перевод2 которого был предложен аудитории, Диксон подчеркнул, что, создавая книгу, он стремился показать, «какой ценный вклад в изучение наследия композитора внес Александр Васильевич Ивашкин».

С этим высказыванием трудно не согласиться, поскольку ни один исследователь творчества композитора не может обойтись без книги «Бесед с Альфредом Шнитке», пережившей уже четыре издания на русском языке и получившей широкую известность в России и за рубежом. Одно из последних изданий книги представлено в переводе на чешский язык [9].

В этой книге разговоров, — «это были именно разговоры, а не последовательное выполнение автобиографической программы», как сказано на форзаце книги [1], — представлены интереснейшие диалоги двух музыкантов-интеллектуалов, записан­ные в период с 1985 по 1992 год, статьи и эссе композитора, до этого не публиковавшиеся, а также высказывания различных деятелей искусства (Г. Рождественского, Г. Кремера и других). Кроме того, книга снабжена на тот момент полным систематизированным каталогом произведений.

Важно отметить, что Ивашкин осуществил поистине подвижническую работу в качестве не только музыковеда, но и архивиста, каталогизировавшего обширное творческое наследие Шнитке и сформировавшего на основе копий рукописных материалов Лондонский архив композитора (в настоящее время он именуется The Ivashkin-Schnittke Archive). В этом собрании хранятся ноты 164 произведений Шнитке, полный перечень которых можно найти на сайте архива.

Центр русской музыки (Centre for Russian Music at Goldsmiths, University of Lon­don), созданный Ивашкиным при Лон­донском университете, стал также центром проведения различного рода научных и культурных программ, посвященных современной русской музыке. Речь идет о двух крупных фестивалях, о которых в частности упомянул в своей презентации Диксон: «В поисках души» («Seeking the Soul») — фестиваль, прошедший в 2001 году при участии Симфонического оркестра Би-би-си (BBC Symphony Orchestrа), и «Между двух миров» («Between Two Worlds», 2009), на котором выступил Лондонский филармонический оркестр.

Значительную часть книг, написанных Ивашкиным о композиторах (Пендерецкий, Айвз, Шостакович) и исполнителях (Кну­шевицкий, Шафран, Ростропович) ХХ ве­ка, — а это почти два десятка монографических изданий, — составляют работы о Шнитке. Среди них и те, что вышли на русском [4], и те, что опубликованы на других языках [5; 6; 7; 8].

В огромном исполнительском репертуа­ре Ивашкина-виолончелиста, охватываю­щем произведения и классических, и современных композиторов, музыка Шнитке также занимает важное место. Об этом дают представление диски Ивашкина, на которых записаны камерные и оркестровые сочинения композитора3.

Однако было бы неверным связывать исполнительскую деятельность Ивашкина исключительно с виолончелью — музыкант хорошо известен и в качестве дирижера. В памяти остался, например, концерт-моно­графия «(Не)знакомый Шнитке», организованный по случаю 75-летия композитора (Москва, Малый зал консерватории, 7 ноя­б­ря 2009 года). Тогда Ивашкин не только дирижировал ансамблем «Студия новой музыки», но и написал музыковедческий комментарий к произведениям, исполнявшимся в программе этого концертного вечера.

Итак, полифункциональная творческая фигура Ивашкина является одной из ключевых в том, что касается научного изучения композиторского наследия Шнитке, и «Schnittke Studies», ставшие мемориальной публикацией, тоже, по-видимому, следует воспринимать как очередной научный проект Ивашкина. Ведь, как сказал Диксон на конференции, «идея данного издания принадлежала Ивашкину, а я подключился к составительству на том этапе, когда бо`льшая часть сборника уже была сформирована». Кроме того, объединяющим звеном в интернациональном по своему составу авторском коллективе — а это музыковеды из Великобритании, России, Германии, США, Сербии, — является именно фигура Ивашкина, под руководством которого многие из участников сборника писали свои исследовательские работы и чья деятельность в целом была направлена на установление связей между западным и российским музыковедческими сообществами.

Книга структурирована как трехчастная композиция. Ее первая часть — «Проблемы интерпретации» («Interpretative Studies») — включает в себя четыре работы.

Первая представляет собой статью Иваны Медич (Ivana Medić) «“Crucifixus Etiam Pro Nobis”: репрезентация креста во Второй симфонии А. Шнитке “St. Florian”» («“Crucifixus Etiam Pro Nobis”: Representations of the Cross in Alfred Schnittke’s Symphony No. 2 “St. Florian”»). Здесь автор обобщает свой опыт изучения 114 эскизов симфонии, которые хранятся в архивных фондах Библиотеки Джульярда (Juilliard Manuscript Collection) в Нью-Йорке. Данные наброски, половина которых написана по-русски, а половина по-немецки или на том и другом языках, интересны как ценный материал для наблюдения над творческим процессом композитора. Например, первоначально Шнитке планировал сделать произведение в восьми частях, а затем уменьшил их количество до шести.

Большой интерес вызывают сохранившиеся вербальные заметки композитора, например, его размышления о том, каким образом можно было бы музыкальными средствами изобразить крест. «Проблема: как передать двухмерность креста в звучании? — адресует самому себе вопросы Шнитке. — Пересечение горизонтального и вертикального? Что такое “горизонтальное” звучание? Что такое вертикальное звучание? Интервальный крест: пересечение двух равных интервалов, впрочем, это одно измерение. Может быть, пространственный крест? Размещение оркестра в форме креста?» [10, 11].

Медич очень подробно рассказывает о своей работе с архивными документами из названной коллекции рукописей. Исправив множество неточностей в атрибуции композиторских набросков, музыковед в результате составила их полный каталог, который дан в приложении к книге.

В статье «Альфред Шнитке и знаменный распев» («Alfred Schnittke and the Znamennyi Raspev») Эмилии Исмаэл-Симентал (Emilia Ismael-Simental) на примере трех гимнов (1984) и Четвертой симфонии (1984) раскрывается роль древнерусских песнопений в музыке композитора. Как утверждает исследователь, они приобретают «символическое измерение», представляя собой «не источник мелодического материала, но целый музыкальный контекст со своей собственной пространственно-временной организацией, связанной со специфической культурной идентичностью» [10, 57].

Амрай Флехсиг (Amrei Flechsig), музыковед из Ганновера, одна из учениц Ивашкина, посвятила свою работу исследованию оперного творчества Шнитке. Ее текст называется «Отрицательная духовность и инверсия христианства как средство социальной критики в опере “Жизнь с идиотом” А. Шнитке» («Negative Spirituality and the Inversion of Christianity as Media of Social Criticism in Alfred Schnittke’s Opera “Life with an Idiot”»). Принцип инверсии, или, иначе говоря, превращения некой смысловой данности в свою противоположность, ярко проявляется, например, в начальном хоре оперы. Здесь слова «жизнь с идиотом полна неожиданностей» соединяются с музыкой, представляющей собой аллюзию на баховские «Страсти по Матфею». Примечательно, что и трактовка главного персонажа оперы — идиота — тоже в корне отличается от того способа изображения юродивых, или блаженных людей, который хорошо известен по произведениям русской классики (Пушкин, Мусоргский, Достоевский). Центральный образ в опере Шнитке есть, скорее, «негативная версия юродивого», это идиот в прямом, медицинском смысле слова, представленный безо всякой идеализации, — подчеркивает исследователь.

Статья «Полистилистика как диалог: интерпретируя Шнитке сквозь призму тео­рии Бахтина» («Polystylism as Dialogue: Interpreting Schnittke through Bakhtin») написана Диксоном по материалам диссертации (научный руководитель Ивашкин). Как видно из названия, Ивашкин обращал особое внимание своих аспирантов на русские методологические концепции; в данном случае бахтинская идея диалога оказалась действенным инструментом, помогающим постичь язык произведений Шнитке. «Структурная и семантическая открытость являются фундаментальными аспектами диалогического искусства, — пишет английский исследователь, — поскольку они делают возможными связи между отдельным произведением и его контекстом. <…> В диалоге идентичность может быть установлена только через взаимодействие. Поэтому отношения между текстом и контекстом приобретают первостепенное значение для понимания отдельного произведения, а диалогическая конструкция связывает все внутренние связи, существую­щие внутри произведения, с этим процессом» [10, 97].

Вторая часть книги — «Теоретические аспекты» («Theoretical studies») — включает в себя материал Гордона И. Марша (Gor­don E. Marsh) «Полистилистическая схема Шнитке: Фактурная прогрессия в сoncerti grossi» («Schnittke’s Polystylistic Schemata: Textural Prog­res­sion in the сoncerti grossi») и Амины Ду­рани (Aaminah Durrani) «Симметричные конструк­ции в четвертой части Струнного квартета № 4 А. Шнитке» («Symmetrical Constructions in the Fourth Movement of Alfred Schnittke’s String Quartet No. 4»).

Усматривая в звуковысотности сoncerti grossi Шнитке полистилистическую «схему», которая отражает переход от тональной организации через атональность и додекафонию к сонористике, Марш полагает, что эта модель вполне может быть распространена на область ритма, текстуру, жанровый облик произведения и так далее.

Дурани, сосредоточившись на проблеме симметрии в четвертой части Четвертого струнного квартета, приводит множество примеров того, как реализуется в произведении данный принцип организации. Исследователь указывает на симметрию в расположении внутренних разделов формы, находит зеркальные соответствия в тематическом материале и, опираясь на метод сет-анализа, подробно раскрывает интервальное содержание высотных конструкций.

Заключительная часть книги, озаглавленная «Русский взгляд» («Russian Per­spec­tives»), открывается статьей «“Вера бла­­годаря скептицизму”: десакрализация и ресакрализация в Первой симфонии Шнитке» («“Faith through Scepticism”: Desac­ra­lisa-tion and Resacralisation in Schnittke’s First Symphony») музыковеда Виктории Ада­менко, бывшей выпускницы Российской академии музыки имени Гнесиных, ныне живущей в США.

Цитата, включенная в название статьи, отсылает к воспоминаниям Шнитке о Михаиле Ромме, для фильма которого «Мир сегодня» композитор написал музыку: «Эта вера благодаря скептицизму, этот негативный оптимизм несли в себе неформулируемую уверенность в обреченности зла <…>» [1, 123]. Проецируя данную мысль на художественный метод Шнитке, Адаменко обнаруживает в Первой симфонии не только скепсис, выразившийся в «десакрализации классической музыкальной традиции», но и оптимистическое начало, проявившееся в «ресакрализации симфонического жанра». Понимая под десакрализацией «агрессивную форму глубокой иронии», «высмеивание», «сведение до уровня клише почитаемых идиом различных стилей прошлого» [10, 161], а под ресакрализа­цией — «восстановление веры в потенциальную ценность и, шире, в этическую силу музыки как таковой» [10, 161], автор статьи находит в этих терминах ключ к постижению замысла произведения.

«<…> Ресакрализация симфонического жанра не есть результат простого цитирования духовной музыки; это более сложный процесс, заставляющий вспомнить о самой сути симфонии как “целом мире”» [10, 175], — подчеркивает Адаменко. В качестве примера музыковед приводит несколько приемов ресакрализации, примененных в данном сочинении, а именно: создание «литургической атмосферы» благодаря семантике колокольного звона в начале симфонии и присутствие грегорианского песнопения в финальной части; придание «космогонического измерения» инструментальному театру и хаотическому звучанию, открывающему произведение. Сюда же относится использование звука c в качестве «метафоры европейского тонального универсума» и циклическая форма, отражающая композиторское понимание бесконечности жизни; присутствие в высотной организации простых чисел из прогрессии Эратосфена, в упорядоченности которых можно увидеть сходство с числовыми идеями в космогонических мифах, и, наконец, моностилистический способ высказывания в третьей части симфонии, противопоставленный «полистилистическому нигилизму» других частей. Помимо этого, Адаменко указывает на символические фигуры восхождения и нисхождения, присутствующие в фактуре финала и отсылающие к языку христианской иконографии.

Следующая статья «О позднем стиле Альфреда Шнитке (инструментальные произведения)» («On the Late Style of Alfred Schnittke (The Instrumental Works)» является переводом одной из глав книги известного московского искусствоведа Евгении Чигарёвой «Художественный мир Альфреда Шнитке». Обращаясь, в частности, к Седьмой и Восьмой симфониям, музыковед пишет, что они «в концепционном плане <…> представляются <…> кодой ко всему творчеству Альфреда Шнитке, воспринятому как целое» [3, 218].

Завершает книгу текст Ивашкина «Код Шнитке» («The Schnittke Code»), в котором ученый погружается в наполненную скрытой символикой музыку виолончельного произведения «Klingende Buchstaben» («Звучащие буквы», 1988). Пьеса, написанная Шнитке за один день, была преподнесена Ивашкину в качестве подарка к 40-летию. Опираясь на длительный опыт общения с композитором, а также на обширнейшие знания, охватывающие все его творчество, исследователь предлагает уникальную трак­товку данного опуса.

Ценность этого прочтения состоит не только в том, что Ивашкин разгадывает тайну «звучащих букв», представляю­щих собой монограммы исполнителя (AlExAnDEr IvAAsCHkin) и композитора (ASсhnittke), — в музыке разных эпох можно найти немало примеров внедрения именных символов в звуковую ткань произведения. Заложенная в пьесе логика буквенного кода раскрывается гораздо объемнее, чем можно было бы предположить исходя из названия произведения: она распространяется и на другие фрагменты текста, никак не связанные с упомянутыми выше монограммами. Исследователь находит закодированные слова, затрагивающие как поздравительную тему — Н(арру), B(irthday), так и тему смерти — G(estorben) (нем. умер). Подразумеваемые под этими словами биографические факты — следующий, 50-летний юбилей исполнителя совпал с годом ухода композитора из жизни, — становятся частью своеобразной программы, которую последовательно выявляет Ивашкин. Экзистенциальный смысл расшифрованных исследователем музыкальных знаков и их мистическая4 составляющая позволяют реципиенту прикоснуться к непостижимой рационально-иррациональной природе художественного мышления вообще и композиторского метода Шнитке в частности.

Подытоживая наш обзор вышедшего издания, отметим, что «Schnittke Studies», соединившее усилия ученых разных стран, а также Международная конференция, на которой этот труд был представлен, служат прекрасным доказательством того, насколько плодотворным может оказаться «кроссовер» западных и русских научных традиций, мощным двигателем которого был доктор искусствоведения, профессор Александр Васильевич Ивашкин5.

Литература

1. Ивашкин А. Беседы с Альфредом Шнитке. М.: РИК «Культура», 1994. 304 c.

2. Ивашкин А. Кроссовер и двойная переработка в со­ветской и постсоветской музыке / перевод с англ. и коммент. Ю. Н. Пантелеевой) // Слово ком­позитора и о композиторе. Сборник статей и ма­териалов / ред. и сост. Н. С. Гуляницкая, Ю. Н. Пантелеева. М.: РАМ им. Гнесиных, 2016. С. 15–30.

3. Чигарёва Е. И. Художественный мир Альфреда Шнитке. СПб.: Композитор, 2012. 367 c.

4. Шнитке А. Статьи о музыке / ред.-сост. А. Иваш­кин. М.: Композитор, 2004. 408 c.

5. Alfred Schnittke über das Leben und die Musik. Düsseldorf—München: Econ, 1998. 383 p.

6. A Schnittke Reader. Bloomington/Indianapolis: Indiana UP, 2002. 296 p.

7. Ivashkin A. Alfred Schnittke. A Biography. London: Phaidon, 1996. 240 p.

8. Restagno E. Schnittke. Turin: EDT, 1993. 249 p.

9. Rozhovory Alfreda Schnittkeho s violoncellistou Alexandrem Ivaškinem / překlad: Vítězslav Vilímek et al. Ostrava: Ostravská univerzita, 2015. 150 s.

10. Schnittke Studies / ed. By Gavin Dixon. Dedicated to the memory of Alexander Ivashkin. New York, NY: Routledge, 2017. 274 p.