Парадокс развития мелодического начала после децентрализации музыкального (после окончания доминирования больших стилей, «выкладывающих» эпохи) в том, что выход из зоны однозначного представления о мелодии не устраняет ее возможность, а, напротив, позволяет мыслить любой объект как мелодию. В то же время многим действую­щим авторам интересна работа в области традиционной мелодии — как ритмизованного комплекса тонов, сложенного в последовательность. Децентрализованное представление о мелодии позволяет работать в отрыве от классических свойств этого понятия, не отменяя его. Это, вероятно, самое значительное обновление в отношениях действующего лица (композитора, импровизатора, исполнителя, саунд-артиста и других) и звука, позволившее сместить авторскую оптику от пристального вглядывания в норму к персонализации отношений со звуком и формой. Ключевое смещение — в отношении к тону как таковому и к последовательности как таковой. Мелодия — после смещения — остается и внутренней, и внешней возможностью. Но именно возможностью, поскольку, скажем, комплексы звуковых событий Хельмута Лахенмана или дискретная непрерывность — принцип организации звуковых событий в «расширенном» времени в композициях Антуана Бойгера — могут естественным образом не складываться в восприятии в мелодические события, в то же время отчасти соответствуя возможности быть мелодическими — в широком понимании — событиями.

 

Новая мелодия, таким образом, представляет собой разорванный опыт связи элементов. Связанность, взаимозависимость элементов друг от друга соседствуют в мелодии с автономностью отдельных микрособытий, ее составляющих. Так, новый мелодизм продуцирует обновленные свойства памяти слуха, памяти восприятия, позволяя активно заимствовать различное, присутствующее в опыте, для составления индивидуальных картин слушательского чувственного и интеллектуального переживания, в сущности, размывая ранее принципиальную границу между актором создающим и актором воспринимающим, в отдельных случаях — отменяя в том числе традиционные функциональные привязки.

 

Здесь можно рассмотреть заметное взаи­мовлияние постоянно изменяющейся (или постоянно порождающейся) структуры мира и структуры мелодии (как идеи, как метода и как объекта). Политика новой мелодии завершена в том, как ее мыслить: продолжающееся наличие термина предоставляет реципиенту возможность свободно перераспределять фрагменты понятийного аппарата относительно воспринимаемого звукового материала, и этот политический аспект ее восприятия обустраивает возможность как приобретения нового — постаналитического — опыта распознавания мелодий, существовавших во время больших стилей, так и разомкнутого опыта «мысления» музыки вообще. Важно отметить, что изменение свойств восприятия мелодического стало доступным не тогда, когда изменились свойства протекания и развития процессов, организующих контекст, — значительно позже: опыт реформации понимания мелодии открылся после того, как все ряды практик авангардной музыки оказались собранными в децентрализованный каталог, когда очевидным стало отсутствие магистрального пути, не только большого стиля. За этим отсутствием расположилось размыкание каталога параметров и оптик, способов слушать и проживать время. Здесь весь спектр возможных элементов звукового (реального и мыслимого) материала становится потенциальным инструментарием мелодического, поскольку мелодическое в этих условиях оказывается вынутым из пределов языкового опыта, всегда заново незнакомым. С этой точки зрения мелодию можно рассмотреть скорее не как определенную последовательность звуковых вещей, а как итог сложенности, как стабилизатор реального восприятия, позволяющий мыслить в качестве музыки материал, имеющий в виду быть музыкальным или просто присутствующий (может быть, что звучащий) во времени.

 

Взаимосвязь мелодии со временем, таким образом, и есть ее материал, ранее традиционно отдаваемый в плоскость определимого. Так, опыт письма и слышания мелодии не зависит от авторского решения, от свойств музыкального объекта, а, скорее, перераспределяет свойства объекта в общении слушателя со временем. Мелодия — это и внутренний, и внешний опыт, в котором реализуется восприятие настоящего момента, втекающего в память.