Пресса о концерте, состоявшемся в Берлинской Зингакадемии 22 апреля 1931 года, была единодушно благожелательной1. Знаменитый пианист, дирижер из далекого Хельсинки и интересная программа — все это предоставляло богатую пищу для обсуждения. Одни рецензенты восторгались виртуозной игрой Эгона Петри и его блестящим исполнением «Пляски смерти» Листа; другие отдавали дань музыкальности дирижера Николая ван дер Пальса, находя его мануальную технику несколько жесткой; третьи уделяли внимание сюите из оперы Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Ките­же и деве Февронии», которую ван дер Пальс выбрал для концерта. «По-настоящему выдающуюся работу представили Пальс и Берлинский симфонический оркестр своим пе­ре­ливчато-воздушным исполнением звуковой картины из “Сказания о невидимом гра­де Китеже и деве Февронии” Римского-Кор­са­кова, которую М. Штейнберг с изысканным мастерством переработал для оркестра. Пле­нительная и полная фантазии сказочная му­зыка!» — писал Вольфганг Захсе в «Steglitzer Anzeiger» [26]. А рецензент «Das kleine Journal» сообщал, что «Николай ван дер Пальс, который опубликовал толстую книгу об этом незаслуженно отодвинутом на зад­ний план композиторе (“N. A. Rimsky-Korssa­kows Opernschaffen”, 691 Seiten, Verlag von W. Bessel und Comp. in Paris und Leipzig2), предстает, таким образом, как исключительный специалист в своей области и ратует за его творчество, где и когда только воз­можно» [22].

В первой трети XX века творчеством Римского-Корсакова мало интересовались за пределами России. Его произведения иногда звучали во Франции и Великобритании, совсем редко — в США и немецкоязычных странах. По­следнее неудивительно: Гуго Риман в своей «Истории музыки со времени Бетховена (1800–1900)», вышедшей в 1901 го­ду, в контек­сте рассуждения о национальной и интернацио­нальной музыке писал о Римском-Корсакове как о «диалектном композиторе», имея в виду его музыкальный язык, опирающийся на на­циональный фольклор, и оценивая его значение с точки зрения ис­то­рической перспекти­вы лишь как местное, но не мировое [25, 520].

Суждение Римана характерно для своего времени и места. Подобное отношение к русской музыке, как показывает исследо­вание Анны Фортуновой [16], сохранялось в Гер­мании и позже, в 1920-е ― начале 1930-х го­дов: это музыка чужой культуры, а по­тому большого интереса не представляет. Ни­ко­лай ван дер Пальс, однако, не поддавался ни общей тенденции, ни авторитету Римана, у которого учился в Лейпциге.

Кто же он, финский дирижер с голландской фамилией, преданно служивший музыке Римского-Корсакова? Его путь к ней не случаен: он связан с историей семьи Николая ван дер Пальса и ее участия в музыкальной жизни Санкт-Петербурга3.

А начинается все с Юлиуса Иогансена — деда Николая ван дер Пальса по материнской линии.

Юлиус Иогансен

Юлиус Иогансен родился в Копенгагене в 1826 году. В 1848 году он окончил Лейпцигскую консерваторию с дипломом композитора и через год приехал в Россию. Здесь к его имени прибавили отчество и стали звать Юлием Ивановичем. В 1866 году по приглашению Антона Рубинштейна Иогансен занял должность преподавателя, а затем — профессора теории музыки в Петербургской консерватории. В течение многих лет он был также инспектором консерватории, а с 1891 по 1896 год — ее директором.

За тридцать лет педагогической деятельности Иогансен воспитал много талантливых музыкантов (в их ряду Анатолий Лядов, Ан­тон Аренский и Язепс Витолс). Иогансен поль­зовался авторитетом среди коллег, в том числе и Николая Римского-Корсакова, который в 1871 году по приглашению нового директора консерватории Михаила Азанчевского стал профессором консерватории по классам практического сочинения и инструментовки.

Как известно из воспоминаний Римского-­Кор­сакова, приступив к педагогиче­ской рабо­те, он остро ощутил недостаточ­ность своей музыкально-теоретической подго­тов­ки. Начались интенсивные самостоятель­ные заня­тия гармонией, контра­пунктом и фу­­­гой — он штудировал учебники, выполнял многочисленные упражнения, применяя обретен­ную технику в новых сочинениях: Струн­ном квартете, хорах a cappella, а также фортепианных фугах. В середине 1870-х он задумал опубли­ковать лучшие из них. «Од­нажды, — пишет Римский-Корсаков, — пока­зал я эти фуги Ю. И. Иогансену, товарищу по консерватории, считавшемуся знатоком по гармонии и контрапункту; он ими остался очень доволен и с тех пор, как я полагаю, убедился в том, что я кое до чего дошел и своего профессорского звания не осрамлю. Во время занятий моих контрапунктом я спрашивал иногда у Ю. И. совета и указаний, но самих упражнений ему не показывал, и 6 фуг, приготовленные к печати, показал я “в первой, да и в последний”» [14, 122–123].

Семья ван Гильзе ван дер Пальс

В 1883 году дочь Юлиуса Иогансена Лючия вышла замуж за нидерландского подданного Хендрика ван Гильзе ван дер Пальса, сотрудника крупной промышленной компании — Товарищества Российско-американской резиновой мануфактуры (позже известной как «Треугольник»), с юности жившего в Санкт-Петербурге. В 1889 году Хендрик (в России его стали называть Андреем Анд­реевичем) был назначен коммерческим директором компании. Позже он вошел в совет директоров Первого Российского страхового общества, а в 1908 году стал почетным консулом Нидерландов в Петербурге.

Будучи очень состоятельным человеком, ван Гильзе ван дер Пальс вел широкую благотворительную деятельность, которая распространялась и на музыку. Хендрик жертвовал крупные суммы Императорскому русскому музыкальному обществу (ИРМО), в котором он сам и его жена состояли действительными членами с 1896 года (позже в общество вступили их сыновья). Кроме того, ван Гильзе ван дер Пальс финансировал первые пять сезонов симфонических концертов Александра Зилоти (с 1903 по 1907 год), а в 1907 году выступил одним из главных спонсоров Сергея Дягилева для устроения его «Русских исторических концертов» в Париже, положивших начало знаменитым «Русским сезонам»4. Среди других благородных дел мецената важно отметить еще одно: в 1912 году для теоретиков, обучающихся в Петербургской консерватории, ван Гильзе ван дер Пальс учре­дил стипендию памяти Юлиуса Иогансена в размере 10 000 рублей [3, 165].

О Лючии Иогансен известно совсем немного. Выйдя замуж в 17 лет, она посвятила себя мужу и детям — в их семье родились три сына и три дочери5. По воспоминаниям старшего из сыновей, Леопольда, Лючия была музыкально одарена, играла на фортепиано и пела6. Рукописный сборник романсов, который профессор Иогансен преподнес дочери на ее 25-летие, наверняка был востребован на домашних музыкальных вечерах: нижние углы страниц потерты, а в нотном тексте встречаются карандашные пометы, в том числе исполнительские указания (количество ударов метронома в минуту, знаки взятия дыхания и другие)7.

В роскошном особняке, построенном в 1903 году на Английском проспекте по заказу Хендрика ван Гильзе ван дер Пальса, для музыкальных вечеров и приемов был предусмотрен специальный зал8. К сожалению, Лючии в этом зале принимать гостей не довелось: она скончалась от болезни через три месяца после завершения строительства.

Сразу после постройки особняка прие­мы устраивались два-три раза в год, а затем чаще. В разное время в них участвовали композитор Антон Аренский, виолончелист Пабло Казальс, пианист и дирижер Виллем Менгельберг [19, 26]. Там же в 1907 году состоялось пышное торжество по случаю бракосочетания Люси (старшей дочери Хендрика и Лючии) и Леопольда (Лёвы) Отмар-Нейшеллера, на котором звучал специально для того сочиненный Александром Глазуновым хор «Любовь» (a cappella) и играл оркестр под управлением Александра Зилоти.

Помимо публичных приемов с участием знаменитых музыкантов, в этом доме продолжалась и традиция семейных музыкальных вечеров, о которых говорят сохранившиеся рукописные программки, выполненные младшими сестрами-близнецами Эммой и Генриеттой9. Судя по замечательному и каждый раз новому оформлению, Эмми и Этти обладали художественным дарованием и прекрасным вкусом. Кроме того, они сами принимали участие в музицировании, наряду со старшими детьми (в сохранившихся программках 1905–1907 годов запечатлены также имена Николая и Люси).

Детей в семье ван Гильзе ван дер Пальса обучали музыке, причем не только игре на фортепиано: девочки пели, а старший сын, Леопольд, занимался еще скрипкой, а затем и виолончелью. Сыновьям, однако, была уготована отнюдь не музыкальная карьера: отец мыслил их своими помощниками и преемниками, и старшие, Леопольд и Максимилиан, после окончания гимназии при Реформатском училище поступили в университет на юридический факультет. Но для Леопольда музыка оказалась не просто частью домашнего воспитания и образования. С 12 лет он начинает сочинять, импровизируя за фортепиано, и к урокам фортепиано добавляются занятия теориeй музыки с его дедом, профессором Иогансеном. Тяга к музыке со временем превратилась в осознанную потребность, а учебу в университете Леопольд все больше воспринимал как обузу. Следуя просьбе супруги (разговор состоялся незадолго до ее смерти), отец семейства разрешил Леопольду заниматься только музыкой, и тот в 1904 году уехал изучать композицию в Швейцарию и впоследствии стал композитором.

Николай после некоторых размышлений тоже избрал путь музыканта.

Он родился в 1891 году. Как и старшие братья, учился в Реформатской гимназии. В 1909 году получил аттестат зрелости, год работал в компании отца, а затем отправился в Германию, чтобы продолжить образование в Берлинском университете. Выбор дальнейшего пути в это время еще не очевиден: он посещает курс политической экономики, но также слушает лекции музыковеда Германа Кречмара и совершенствуется в фортепианной игре у Владимира фон Папофф, друга старшего брата Леопольда. Через год Николай переводится на философский факультет Лейпцигского университета. Здесь продолжает изучать общественные науки и философию, но делает выбор в пользу музыковедения: во время обучения он пишет диссертацию о творчестве Римского-Корсакова, которую защищает в 1914 году, получая степень доктора философии.

Музыкальное образование Николая

Диссертация ван дер Пальса обнаруживает его серьезную музыкально-теоретическую подготовку. Конечно же, главные навыки анализа музыкальной формы, гармонии и кон­трапункта ван дер Пальс получил в Лейпциге. Однако к моменту поступления в Лейпцигский университет у него был вполне солидный багаж занятий музыкой, на который он мог опереться в ходе обучения.

Из своих петербургских учителей в автобиографических справках он упоминает Леокадию Кашперову, Леонида Николаева и Александра Зилоти10.

Леокадия Кашперова, ученица Антона Рубинштейна, талантливая пианистка и композитор, была известным в Петербурге педагогом фортепиано: у нее брали уроки, например, Николай Черепнин и Игорь Стравинский. Надо думать, что Кашперову высоко ценили и в семье ван Гильзе ван дер Пальс, где она появилась еще в конце 1890-х годов для занятий с Леопольдом. Его признательность своему педагогу выразилась в посвящении Кашперовой первого крупного сочинения — Сонаты для фортепиано g-moll (издана в 1900 году с посвящением на титульном листе)11. Вслед за Леопольдом подопечными Кашперовой стали его младшие братья и сестры. О тесной связи Леокадии с семьей ван Гильзе ван дер Пальс говорит и факт ее участия в торжестве по случаю свадьбы Люси и Лёвы: в качестве подарка она преподнесла молодоженам свою Сонату для виолончели и фортепиано и исполнила ее вместе с виолончелистом Эмилем Гербеком.

О музыкальных достижениях Николая под руководством Кашперовой можно судить по программе домашнего рождественского концерта 1907 года, на котором он играл «Утешение» Ф. Листа и третью часть Сонаты e-moll Э. Грига12. О какой именно пьесе Листа идет речь, неизвестно; зато Alla Menuetto из григовской сонаты предполагает уже достаточно развитую пианистическую технику и ставит перед исполнителем разнообразные координационно-ритмические, фактурные и динамические задачи.

Вероятно, занятия с Кашперовой про­дол­жались и весь следующий год, пока ее не сменил Леонид Николаев, которого Нико­лай ван дер Пальс упоминает в автобио­графии как профессора Петербургской консерватории.

Николаев начал преподавать в консерватории в 1909 году, и для этого переехал в Петербург из Москвы [15]. Таким образом, ван дер Пальс занимался с ним в течение года после окончания гимназии и до отъез­да в Германию. Не исключено, что в это время Хендрик рассматривал возможность пианистической карьеры для сына, и потому нанял ему учителя из консерватории (Кашперова там не преподавала). К этому времени, должно быть, относятся и занятия Николая с Александром Зилоти — скорее всего, это были не регулярные уроки, а просто несколько консультаций.

Директором Санкт-Петербургской консерватории с 1905 года был Александр Глазунов. Именно он пригласил Леонида Нико­лаева преподавать в консерватории, и, вероятно, он же порекомендовал его Хендрику ван Гильзе ван дер Пальсу в качестве учителя младшему сыну.

Глазунов, хотя и не принадлежал к числу близких друзей семьи, был одним из тех представителей музыкального мира, с кем ван Гильзе ван дер Пальсы поддерживали знакомство и кому доверяли в вопросах музыкального образования. В 1903 году, когда Леопольд стоял на пороге выбора жизненного пути, ободрение Глазунова помогло ему укрепиться в решении стать композитором13. Заказ, поступивший Глазунову от Хендрика (хор «Любовь» к свадьбе его старшей дочери), и согласие композитора его выполнить можно расценивать как проявление их взаимного уважения. Для Хендрика наверняка было лестно, что один из крупнейших российских музыкантов сочинил произведение специально для исполнения на свадебном торжестве в их особняке на Английском проспекте. Глазунов же, будучи обеспеченным человеком и к тому же директором консерватории, вряд ли писал бы на заказ, если бы не питал симпатии или уважения к личности заказчика и его семье. В свою очередь, Хенд­рик незадолго до свадьбы старшей дочери принял участие в подготовке празднования 25-летия композиторской деятельности Гла­зунова, войдя в комитет по организации юбилейных мероприятий14.

Вероятно, Глазунов посоветовал и еще одного учителя для Николая в Санкт-Петер­бурге — Максимилиана Штейнберга15. Он был учеником Глазунова и одним из любимых воспитанников Римского-Корсакова (а также стал его зятем, женившись на дочери Надежде). Штейнберг был постоянным участником музыкальных вечеров у Римского-Корсакова в последние годы жизни композитора, аккомпанировал на фортепиано при исполнении его романсов и фрагментов опер, обсуждал с ним завершение учебника «Руководство по инструментовке», помогал с корректурой оперы «Золотой петушок». После смерти композитора Штейнберг составил сюиту на основе музыки из этой оперы (при участии Глазунова), а затем сюиту из музыки оперы «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии»16. В 1908 году Штейнберг окончил Петербургскую консерваторию по классу композиции и сразу же был приглашен туда преподавателем.

В какой период Николай занимался у Штейнберга, неизвестно, но можно предположить, что это был промежуток времени между окончанием гимназии и отъездом в Германию (осень 1909-го ― весна 1910-го) или летние каникулы 1911 года, перед переводом в Лейпцигский университет. Второе более вероятно: решив обратиться к музыко­ведению, Николай должен был подтянуть тео­ретические предметы, которые, скорее всего, ему преподавал Штейнберг17.

На философском факультете Лейпцигского университета Николай слушает курсы Франца Ойленбурга по экономике, Оттмара Дитриха по языковедению, Иоганнеса Фолькельта по философии, а также музыковедческие лекции Гуго Римана (скорее всего, это был курс теории музыки) и Арнольда Шеринга (курс истории и эстетики музыки). Помимо учебы в университете, Николай берет уроки дирижирования у Карла Густава Отто Лозе, главного дирижера Лейпцигского опер­ного театра18. Результатом академического обучения стала диссертация, которую ван Гильзе ван дер Пальс защитил в мае 1914 го­да. Она была опубликована к защите в виде книги в издательстве Брайткопфа и Гертеля под названием «N. A. Rimsky-Korssa­kow» [17]19. Отныне эта тема стала для Нико­лая ведущей на многие годы.

Музыковедческая деятельность Николая

После защиты Николай вернулся в Санкт-­Петербург, и через год здесь были изданы пять его брошюр с разборами опер Римско­го-Корсакова: «Майская ночь», «Садко», «Ска­зание о невидимом граде Китеже», «Сказка о царе Салтане» и «Снегурочка» [6‒10]. Их жанр можно определить как путеводитель: вступление содержит краткую справку об опере, там же дается ее общая характеристика, а основную часть занимает последовательное изложение сюжета, снабженное музыкальными примерами и небольшими комментариями, отмечающими те или иные примечательные, на взгляд автора, композиторские решения. Как сообщает ван дер Пальс в Предисловии, одинаковом во всех брошюрах, они адресованы не специалистам, а простым слушателям, и потому не содержат подробного анализа опер, каковой автор обещает поместить «в более обширном труде, посвященном жизни и творчеству славного композитора» [9, 3].

В том же году, что вышли в свет брошюры-путеводители, Николай ван Гильзе ван дер Пальс был принят на педагогическую работу в Институт истории искусств, и возможно, что их публикация была условием для вступления в должность преподавателя.

Институт, который и по сей день находится на одной из красивейших площадей Санкт-Петербурга — Исаакиевской, — был открыт в 1912 году как частное высшее учебное заведение. Вначале там преподавали только историю изобразительных искусств, но с осеннего семестра 1915 года в учебную программу ввели систематические курсы по истории музыки, и Николай ван Гильзе ван дер Пальс стал первым преподавателем по этому предмету [4, 173]. В 1916 году Министерство просвещения утвердило устав института, согласно которому преподаватели, читающие специальные курсы по основным предметам учебного плана (и в их числе ван Гильзе ван дер Пальс), были переименованы в профессоров [4, 174].

Картина образовательного процесса в мо­лодом учебном заведении отражена в рас­пи­саниях занятий на академический год, ко­торые институт издавал с момента своего основания. Расписания построены в виде алфавитного списка преподавателей с указа­нием названия курса, дня недели и времени лекции. Имена преподавателей были дополнены отчествами, и, если вспомнить, что голландское имя отца Николая — Хенд­рик — на русский манер звучало как Андрей, становится понятно, почему в расписаниях с 1915/1916 по 1918/1919 академический год встречается имя: Николай Андреевич фан-Гильзе-фан-дер-Пальс.

Согласно расписанию 1915/1916 учебного года, первым курсом, который читал Николай Андреевич ван Гильзе ван дер Пальс, было «Введение в историю музыки»; занятия проходили по субботам с 15:00 до 16:00 [11, 2].

Расписание 1916/1917 учебного года пока обнаружить не удалось, а по расписанию следующего 1917/1918 академического года видно, что на смену «Введению в историю музыки» пришел расширенный и в то же время сугубо специализированный курс под названием «История и теория музыки XVII–XIX веков (с музыкальными иллюстрациями)», к которому во втором семестре прибавился курс истории русской музыки, как сказано в расписании, «в общедоступном изложении» [12, 2]. Лекции по истории и теории музыки шли по вторникам с 16:00 до 17:00, а занятия по истории русской музыки — по пятницам с 17:00 до 18:00 [12, 2].

Наконец, имеется расписание на 1918/1919 академический год. В тот период расписание обещало трехчасовые занятия ван Гильзе ван дер Пальса как продолжение курса «Истории и теории музыки XVII, XVIII и XIX ве­ков» (в расписании указано: «II часть»), а параллельно ему — курс под названием «Римский-­Корсаков» (один час в неделю) [13, 2]. Программа этого курса неизвестна, но нетрудно предположить, что Николай планировал ее на основе недавно защищенной диссертации.

Вероятно, наряду со систематическими курсами ван Гильзе ван дер Пальс читал так­же разовые лекции. Во всяком случае, 13 мая 1918 года он провел закрытую лекцию «Итальянская вокальная монодия XVII века», о чем известно из его приглашения, адресован­ного редактору «Русской музыкальной газеты» Ни­колаю Фёдоровичу Финдейзену20.

Скорее всего, это была одна из последних лекций Николая: весенний семестр подходил к концу, осенний (в котором как раз должен был читаться курс, посвященный Рим­скому-Корсакову) начинался только 1 октября, но в октябре семья почетного консула Нидерландов в Санкт-Петербурге Хендрика ван Гильзе ван дер Пальса навсегда уехала из России, охваченной Гражданской войной, в Финляндию, в имение Палониеми, которое Хендрик приобрел еще в 1899 году.

Через 10 лет, в декабре 1928 года, Хенд­рик ван Гильзе ван дер Пальс скончался. В сле­дующем году с посвящением ему выш­ла книга Николая — тот самый «более об­ширный труд», который он обещал в Преди­словии к «раз­борам опер». Одновременно это была первая в истории монография об оперном твор­честве Римского-Корсакова.

Николай ван дер Пальс сознает историческое значение своего opus magnum: «первый опыт обстоятельного представления всего оперного творчества Римского-Корсакова» [18, V]. Труд исследователя подчинен высокой цели: «вклад в изучение глубинного идейного содержания и линий развития этого творчества, как оно постепенно все яснее открывалось автору в ходе его многолетнего изучения произведений композитора благодаря особым импульсам, воспринятым при чтении духовно-научных работ доктора Рудольфа Штайнера» [18, V]21. В то же время ван дер Пальс видит практическое назначение своей книги как «путеводителя по операм Римского-Корсакова и справочника для тех, кто хочет познакомиться с их общим содержанием, и для тех, кто заинтересован в изучении их музыки» [18, V].

И вправду обширный, труд ван дер Пальса, на первый взгляд, действительно похож на оперный путеводитель. Начав с очерка жизни и творчества композитора, автор далее последовательно разбирает все его 15 опер по одной схеме: история создания и значение, содержание текста, музыка.

За рамки путеводителя, однако, выходят и гармонический анализ, опирающийся на уче­ние Римана, и поиски музыкально-­цве­то­вых закономерностей, и изобилие ссылок на ли­тературу, в числе которой встречаются очерк Ивана Лапшина «Философ­ские мо­ти­вы в творчестве Римского-Кор­сакова» (Санкт-Петербург, 1911), напечатанная в 1922 го­ду в Берлине брошюра Ивана Кор­зу­хина «Н. Римский-­Корсаков и Рихард Вагнер» и работы Рудольфа Штайнера и его последователей. Глав­ное же, что может говорить о монографии как о настоящем научном труде — это взгляд на оперное творчество Римского-Корса­ко­ва как на це­лостный феномен — громадное художествен­ное полотно, отразившее становление русской культуры [18, 691].

В последующие годы зарубежная биб­лио­графия работ о Римском-Корсакове по­полни­лась целым рядом исследований, од­нако для немецкоязычного читателя книга ван Гиль­зе ван дер Пальса оставалась актуальной еще очень долго, о чем говорит появившееся в 1977 году репринтное издание в Olms Verlag [18]22.

Дирижерская деятельность Николая

Через некоторое время музыкальная деятельность ван Гильзе ван дер Пальса, прерванная отъездом из России, возобновляется в Финляндии. В 1920 году он становится музыкальным обозревателем ежедневной газеты на шведском языке «Hufvudstadsbladet», а спустя год возглавляет любительский симфонический оркестр под названием «Хельсинкская оркестровая ассоциация»23.

Первое выступление ван Гильзе ван дер Пальса в качестве симфонического дирижера состоялось 19 апреля 1923 года в Большом зале университета Хельсинки. Программа включала Симфонию В. А. Моцарта № 39 Es-dur, арию из «Альцесты» К. В. Глюка (солистка Ирма Тервани), два симфонических эскиза «Осень» и «Весна» op. 14 Леопольда ван дер Пальса (исполнялись впервые) и «Испанское каприччио» Римского-Корсакова. Критика отнеслась доброжелательно: «Насколько нам известно, молодой дирижер впервые выступил в качестве руководителя большого симфонического оркестра, и, приняв это обстоятельство во внимание, нельзя не признать исполнение им столь сложной программы вполне успешным. Дирижер выказал безусловный вкус в выборе программы и вдумчивое интеллигентное отношение к исполненным им произведениям. Дирижер, оркестр и участвовавшая в концерте известная певица И. Тервани имели у многочисленной публики большой успех» [1].

В 1920-е годы дирижерский опыт Нико­лая обогащается работой с новыми коллек­ти­вами: в 1925 году он становится капель­мей­стером Шведского оперного теа­тра в Хельсинки (в этой должности служит до 1930 го­да); кроме того, его периодически пригла­ша­ют для выступлений с Городским (ина­че — Филармоническим) оркестром Хельсинки.

К началу 1930-х годов Николай ван дер Пальс обретает известность как дири­жер не только в Хельсинки, но и за рубежом. Де­­бют состоялся в Берлине в 1929 году с Берлин­ским филармоническим оркестром. За успеш­ным выступлением последовали три симфо­нических концерта в 1930–1931 годах с Бер­линским симфоническим оркестром («Blüth­ner-Orchester»), а в последующие годы — ряд концертов с Берлинским филармоническим оркестром в рамках «Bechstein-Sti­pendien­konzerte».

Путеводитель по концертным залам Берлина сезона 1932/1933 года сообщал: «Концертная дирекция Гео Альберт Бакхауз также и в предстоящем сезоне устраивает ряд вечеров стипендиатов Бехштейна и других оркестровых концертов под руководством выдаю­щихся местных и иностранных приглашенных дирижеров» [21]. Николай ван дер Пальс назван здесь наряду с такими значитель­ными фигурами дирижерского искусства XX ве­ка, как Пьер Монтё, Витторио Гуи и Исай Добровейн.

В 1930-е годы Николай ван Гильзе ван дер Пальс неоднократно участвовал в бехштейновских вечерах и других концертах в Берлине, а также в Штутгарте, Мюнхене и иных городах Германии, в Австрии (Вена, Зальц­бург), Венгрии (Будапешт), Латвии (Рига), Польше (Варшава, Познань), Чехословакии (Прага, Брно), Швеции (Стокгольм) и Эстонии (Таллин). Ему довелось работать с такими знаменитыми коллективами, как оркестр зальцбургского Моцартеума и лейпцигского Гевандхауза, Берлинский и Венский филармонический оркестры, а также с выдающимися солистами: наряду с немецким пианистом Эгоном Петри и финской певицей Ирмой Тервани можно назвать американскую пианистку Элеанор Спенсер, финскую певицу Пиа Равенну, польскую (впоследствии британскую) скрипачку Иду Гендель и австрийскую скрипачку Кристу Рихтер-Штайнер.

Программы ван дер Пальса были разно­об­разными и включали произведения от эпохи барокко до современности. Особенно часто в его концертах звучала музыка финских, а также русских композиторов: Чайковского, Бородина, Лядова, Глазунова, Рахманинова и, конечно, Римского-Корсакова24.

Николай дирижирует произведениями Римского-Корсакова

В выборе произведений Римского-Корсакова, встречающихся в программах концертов ван дер Пальса, можно усмотреть определенную закономерность. Кажется, что, обращаясь к его сочинениям, дирижер старался взять те, в которых наиболее ярко запечатлен русский колорит. К примеру, восточные «Антар» и «Шехеразада» ни разу не встречаются, а «Испанское каприччио» было исполнено лишь раз — на том самом концерте 1923 года, с которого начался дирижерский путь ван дер Пальса. Зато не однажды он включал в программу увертюру «Светлый праздник» (она обозначалась как «Пасхальная увертюра» или «Русская пасха»)25. Дважды в концертах появлялась и музыкальная картина «Садко»26. Оба произведения ван дер Пальс ставил каждый раз в начало программы: небольшие по объему и яркие, они служили своего рода прелюдиями к концертам. Напротив, более масштабная и сложная по содержанию сюита из музыки оперы «Сказа­ние о невидимом граде Китеже» завершала концерт (или появлялась во втором отделении)27. Наконец, в концерте ван дер Пальса в Вене 11 января 1936 года прозвучали ан­тракт и полонез для хора с оркестром из опе­ры Римского-Корса­кова «Ночь перед Рож­дест­вом». Вероятно, торжественный и бле­стя­щий полонез (в опере он открывает сце­ну во дворце и сопровождает выход импе­рат­рицы Екатерины II) как нельзя лучше соответствовал обстановке Большого зала му­зыкальных собраний Венской филармонии или же возможность включить эту музыку в программу была обусловлена участием в кон­церте Венского хора мальчиков, не­об­ходи­мого для исполнения симфонической поэмы Яна Сибелиуса «Der Ursprung des Feuers» для хора с оркестром op. 32. Как бы то ни было, этот выбор мог сделать только самый искушенный знаток творчества Рим­ского-Кор­са­кова, каким, собственно, и яв­лялся Николай ван Гильзе ван дер Пальс.

Афиша симфонического концерта в Берлинской Зингакадемии 22 апреля 1931 года. 
Дирижер ― Николай ван дер Пальс, солист ― Эгон Петри
Илл.: личный архив Тобиаса ван дер Пальса

В 1940 году в Потсдаме вышел его третий большой музыковедческий труд, на этот раз посвященный Петру Чайковскому — еще одному композитору, перед которым преклонялся ван дер Пальс [24]. Через год он уехал из Финляндии в Швецию — работал в посольстве Нидерландов в Стокгольме, выступал с симфоническим оркестром Шведского радио. После войны вернулся в Хельсинки и продолжал руководить симфоническими концертами. Последние десять лет жизни, до своей кончины в 1969 году, он был дирижером оркестра небольшого городка Порвоо недалеко от Хельсинки (см. [27, 897–900]).

Почему в начале 1910-х годов сын датчанки и голландца, юный выпускник Реформатской школы Санкт-Петербурга в качестве темы своей диссертации в Лейпцигском университете выбрал творчество Римского-­Корсакова? Почему сохранил ему верность на дальнейшем своем пути? Потому ли, что дедушка Юлий Иванович был коллегой Римского-Корсакова по консерватории, помогал ему советами и много рассказывал о нем своим внукам? Потому ли, что имя будущего музыковеда и дирижера ван Гильзе ван дер Пальса звучало по-русски так же, как и его великого тезки — Николай Андреевич? Или же потому, что юный Николай занимался у его ученика Штейнберга? Все это могло, конечно, иметь некоторое значение, но главным, наверное, было то, о чем пишет сам Николай в конце Предисловия к серии брошюр-разборов опер: «Своеобразие стиля, глубина и интимнейший характер музыки Римского-Корсакова особо ярко выступают при тщательном изучении его опер, и каждый, давший себе труд проникнуть вглубь творчества славного композитора, не будет в состоянии не восторгаться им и не любить его. Побудить к этому восторгу — цель настоящих брошюр» [9, 4].

«Побудить к этому восторгу» — вот миссия, которую, наверное, сознавал Николай ван Гильзе ван дер Пальс и которую он нес в течение многих лет подвластными ему способами — пером и дирижерской палочкой.

Литература

1. А. Н. Симфонический концерт // Русские вести. [Хельсинки]. 1924. 24 апреля. Вторник. № 247. С. 4.
2. Глазунов. Исследования. Материалы. Публикации. Письма / ред. коллегия: Ю. В. Келдыш, М. О. Янковский (отв. ред.). В 2 томах. Т. 2. Л. : Муз­гиз, 1960. 570 с.
3. История русской музыки. В 10 томах. Т. 10В: 1890‒1917. Хронограф. Книга 1 / под общ. науч. ред. Е. М. Левашева. М. : Языки славянских культур, 2011. 968 c.
4. Краткий отчет о деятельности Российского Института Истории Искусств // Задачи и методы изучения искусств. Петроград : Academia, 1924. С. 169–229.
5. Отчет Санкт-Петербургского отделения Императорского Русского Музыкального Общества и Консерватории за 1897–1898 годы. С.-Петербург : Типо-Литография Гедике, 1899. [4], 280 с.
6. Пальс Н. А. ван дер. «Майская ночь» Н. А. Римского-Корсакова: Разбор оперы. Петроград : Типография Главного управления уделов, 1915. 24 с.
7. Пальс Н. А. ван дер. «Садко» Н. А. Римского-Корсакова: Разбор оперы. Петроград : Типография Главного управления уделов, 1915. 48 с.
8. Пальс Н. А. ван дер. «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» Н. А. Римского-­Корсакова: Разбор оперы. Петроград : Типография Главного управления уделов, 1915. 52 с.
9. Пальс Н. А. ван дер. «Сказка о царе Салтане» Н. А. Римского-Корсакова: Разбор оперы. Петро­град : Типография Главного управления уделов, 1915. 52 с.
10. Пальс Н. А. ван дер. «Снегурочка» Н. А. Рим­ского-­Корсакова: Разбор оперы. Петроград : Типо­графия Главного управления уделов, 1915. 42 с.
11. Расписание лекций 1915/16 академического го­да. Петроград : Институт истории искусств [1915. 4 с.].
12. Расписание лекций 1917/18 академического го­да. Петроград : Институт истории искусств [1917. 4 с.].
13. Расписание лекций 1918/19 академического го­да. Петроград : Институт истории искусств [1918. 4 с.].
14. Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной жизни. Издание 8-е. М. : Музыка, 1980. 283 с.
15. Селиверстова Н. Б. Николаев, Леонид Владимирович // [Энциклопедический словарь]. Санкт-­Пе­тербургская государственная консерва­тория имени Н. А. Римского-Корсакова. URL: https://conservatory.ru/esweb/nikolaev-leonid-vladi­mi­rovich-1878-1942 (дата обращения: 03.08.2021).
16. Fortunova A. Russische Kultur im Berlin der Weimarer Republik: Eine multiperspektivische Analyse. Hildesheim ; Zürich ; New-York : G. Olms, 2019. 351 S.
17. Gilse van der Pals, N. van. N. A. Rimsky-Korssakow: Inaugural-Dissertation zur Erlangung der Doktor­würde. Leipzig : Druck von Breitkopf & Härtel, 1914. 120 S.
18. Gilse van der Pals N. van. N. A. Rimsky-Korssakow: Opernschaffen. Nebst Skizze über Leben und Wirken. Nachdruck der Ausgabe Paris—Leipzig, 1929. Georg Olms Verlag, 1977. 691 S.
19. Graf W. Leopold van der Pals: Komponieren für eine neue Kunst. Dornach : Verlag am Goetheanum, 2002. 416 S.
20. Helsingfors orkesterförening. Uppslagsverket Fin­land. URL: https:// uppslagsverket.fi/sv/sok/view-170045-HelsingforsOrkesterfoerening (дата об­ращения: 03.08.2021).
21. “Mitteilungen der Konzert-Direktion Geo Albert Backhaus, W9.” // Führer durch die Konzertsäle Berlins. 1932. 13 Jg. Nr. 1. S. 2. URL: http://digital.sim.spk-berlin.de/viewer/image/775084921-13/2/LOG_0007/ (дата обращения: 20.08.2020).
22. Momus. Nikolai van der Pals und Egon Petri // Das kleine Journal. Berlin. 1931. Mai. Nr. 20. 15/21.
23. Neef S. Die Opern Nikolai Rimsky-Korsakows. Ber­lin : Ernst Kuhn, 2008. XLI, 418 S.
24. Pals N. van der. Peter Tschaikowsky. Potsdam : Aka­de­mische Verlagsgesellschaft Athenaion, 1940. [6], 136 S.
25. Riemann H. Geschichte der Musik seit Beethoven (1800‒1900). Berlin und Stuttgart : Verl. von W. Spe­mann, 1901. 816 S.
26. Sachse W. 6. Bechstein-Stipendienkonzert // Steglitzer Anzeiger. Berlin-Steglitz. 1931. 24. Apr. Nr. 95.
27. Sirén, V. Suomalaiset kapellimestarit: Sibeliuksesta Saloseen, Kajanuksesta Franckiin. Helsinki : Otava, 2010. 1000 S.