Рецензия на книгу: Раку М. Оперные штудии. СПб. : Издательство имени И. В. Новикова, 2019. 516 с.

«Оперные штудии» продолжают книжную серию издательства имени Новикова «Оте­чественные музыковеды. Избранное». Это массивные пятисотстраничные тома, отпеча­танные на хорошей бумаге и набранные гарнитурой Bannikova — добротной антик­вой, популярной в советском книгоиздании для литературы по искусству, созданной на основе русских шрифтов XVIII века и формирующей визуальный образ укорененного в истории надежного академизма. Первой ласточкой серии в 2017 году стали труды Инны Алексеевны Барсовой, в 2018-м вышел в свет сборник статей Людмилы Григорьевны Ковнацкой, в 2019-м — Марины Григорьевны Раку.

Генеральная идея этих изданий состоит в том, чтобы представить исследователя во всем многообразии его интересов, сосредоточить внимание читателя на объемном портрете автора — возможно, более, чем на его героях или на избранном им предмете исследования. Это бумажный памятник, главное предназначение которого — увековечить и донести до нынешних и будущих поколений несомненное значение автора для отечественной науки о музыке. Такой цели служат и подробнейшая библиография (с указанием всех вариантов републикаций и трудов, где автор выступает в качестве научного редактора), и подготовленный именной указатель, и сам принцип подачи текстов: во всех названных книгах они группируются в три раздела (три составные части всегда образуют устойчивую конструкцию).

Каким же исследователем предстает Марина Раку со страниц своих «Оперных штудий»? Прежде всего — влюбленным в свой предмет. И предметом этим для музыковеда Марины Раку оказывается вовсе не музыка как таковая, а ее существование в театральной практике. Как ни прискорбно сознавать, но ситуация эта для отечественного музыковедения редкая: и по сей день страницы партитур для многих исследователей выглядят привлекательнее, чем эфемерные театральные впечатления. Марина Раку меж тем признается в любви театру с первой страницы своих «Штудий», и до последней страницы последней статьи тема любви между театром и зрителем (каковой зритель тоже объявлен Раку важной частью общего музыкального процесса) пронизывает толстенный том. Лейтмотив любви к театру здесь — лейтмотив любви полемической, а не слепо обожающей: не раз и не два Марина Раку и как исследователь, и как публицист выступает против захвата оперной сцены неподготовленными режиссерами, против радикальных интерпретаций и смещения акцентов восприятия со слушания на смотрение. Запалом спорщика проникнута статья, завершающая книгу, — «Смотреть и слушать оперу». Этот текст выбран на роль финального аккорда не случайно: он важен автору настолько, что печатается в «Оперных штудиях» после совсем недавней публикации в сборнике «Как смотреть оперу», выпущенном издательством «Крафт+» в 2018 году.

Повторно обнародованы и еще несколько статей (гораздо более ранних и прежде напечатанных преимущественно в специализированных профессиональных изданиях), почти все они принадлежат к третьему разделу с провокационным названием «После конца оперы». «Кризис современной оперы», «Генезис и смыслы режиссерского мейнстрима современного оперного театра», «С того берега. Об опере Эдисона Денисова “Пена дней”»: описывая и анализируя множество частных случаев и отдельных сочинений, Марина Раку выстраивает из этих кирпичиков большую собственную систему, методологическую и мировоззренческую. В публикуемой впервые статье «Оперный жанр как антропологический феномен» эта система представлена самым наглядным образом, и именно здесь важнейшим свойством оперного жанра Раку обозначает имплицитное присутствие на страницах партитуры фигуры зрителя, а также имплицитное — или явное — присутствие за действием фигуры автора.

Этот третий раздел, публицистический более, чем исторический, аккумулирует основные методологические идеи, изложенные в текстах первых двух разделов. Размышления о романтической опере (в первом из них) и материалы к истории оперного театра советского периода (во втором) — две самые яркие темы во всем корпусе работ Марины Раку, и ее книжный портрет, разумеется, не мог без них обойтись. Каждая из статей по-своему преломляет и тему, и методо­ло­гию научного мышления автора, которую сама Марина Григорьевна формулирует в пре­амбуле к очерку о «Пиковой даме» Чайков­ского: «Произведение <…> диктует нам способы подхода к нему. <...> избираемая методология отчасти изоморфна произведению». И далее вводит ключевое понятие для разговора не только о «Пиковой даме» и ее скрытых и явных источниках, но и для понимания всех остальных своих трудов. Это понятие — «тайный интертекст», совокупность обстоя­тельств, впрямую и документально не обозначенных, но повлиявших на произведение и его судьбу.

Поисками тайного интертекста (для «Пиковой дамы» в этой роли выступают и новеллы Гофмана, и моцартовские мотивы, и мемуары Казановы, и придворные ритуалы екатерининского времени) Марина Раку занимается и как ученый, опираясь на подтверждаемые документами факты, и как художник, опи­раясь лишь на собственную интуицию, на ощущение сопричастности произведению, на чувство его созвучности ее собственному историческому, литературному, музыкальному бэкграунду. Быть вдохновенным зрителем/читателем/слушателем Марине Раку ничуть не менее важно, чем быть профессионалом. Сосуществование этих ипостасей в одном авторе иногда приводит к странному смешению языков изложения внутри одной статьи: адресованная профессионалам страница сугубо музыковедческого анализа сменяется пересказом хрестоматийных фактов, предназначенных скорее неофиту; порой выводы следуют из фактов и предположений, сопрягаясь с ними по логике скорее поэтической, чем строго научной. Но полет мысли и фантазии — фундированной настолько, насколько позволяют источники (к каждой статье прилагается обширный список комментариев и сносок), — завораживает.

Сделать тайный интертекст явным, максимально расширить поле анализа и обдумывания, в том числе путем соположения далеких, на первый взгляд, друг от друга фактов, Марина Раку стремится на протяжении всего сборника. Так, за нейтральным названием «Приключения “Роберта-дьявола” в России» скрывается захватывающий (да-да, снова — изоморфный произведению) роман о русских литературных и музыкальных кружках, о том, как опыт зрительский формировал опыт творческий и общественный; роман, насыщенный зарисовками о театральной практике и вокальных манерах.

Принимая присущий опере гуманистический пафос как важнейшее условие существования жанра, в своих статьях Марина Раку обращает науку из повествования о текстах и нотных знаках в повествование о людях. И как из разрозненных цифр, цитат, номеров архивных дел и нотных примеров складываются образы композиторов, либреттистов, произведений, их зрителей и слушателей, так из отдельных статей, собранных в «Оперные штудии», лепится и сам собой конструируется в глазах читателя образ их автора. Издательская серия «Отечественные музыковеды» позволила Марине Григорьевне Раку создать автопортрет. 516 страниц, формат 70 × 100 ¹⁄₁₆, бумага, типографская краска, клей, переплет, суперобложка.